Как ни смешно, но пенсия по инвалидности и урожаи со своей земли позволяли сводить концы с концами. До последнего времени.
Но сейчас огород отпал. А сама (мало ли напастей?!) сломала ногу, ходить может только на костылях. В этот сезон, не удалось наторговать даже на уголь, топить зимой. Как жить... пока-то тепло, а что дальше?..
Себе Людмила признавалась без обиняков: если б была одна-сама, то хоть удавиться. Себя уже не жалко; жизнь, считай, прошла. Пятьдесят с лишним - никак не юность.
Но сын...никому кроме неё не нужный…
Водокачка, на месте которой отстроился новый батюшка, раньше снабжала часть посёлка поливной водой. Включая участок Людмилы. Даже был свой мираб, ответственный за полив! Вечно что-то делающий не так, но исправно дающий воду в сезон всюду, где надо.
Но в этом году недавно прибывший священник (и кому он сдался в этой глуши?!) что-то выяснил с земельными актами, в результате чего оказалось: водокачка стоит на его личном участке.
Недолго думая, батюшка в мгновение ока демонтировал и постройку, и оборудование (исчезнувшее затем не известно куда).
Местные и в мыслях не имели чему-то учить «русского муллу» - уважая его права на своём участке. Поселковое начальство развело руками: при нарезке участков в своё время действительно были допущены ошибки. Но из песни слова не выкинешь, и новый священник в своём праве: если ему не нужны общественные объекты на своей земле, значит, не нужны.
Со временем обещали разобраться и вернуть возможность полива, но пару лет, однозначно, придётся потерпеть: не сильно богаты сейчас бюджеты.
В прошлом году, кстати, водокачка уже работала с перебоями. Но в том году, спасибо горам, были дожди. А в этом – сплошная засуха, ничего толком не выросло.
Давно знакомые оптовики, закупающие овощи прямо на корню, от урожая этого года только морщились. И говорили, что лучше в соседнем районе закупятся у китайцев. Пусть там и синтетика... Но явно более товарного вида.
Дворы, что побогаче, вскладчину брали промышленные насосы для своих нужд. Но Людмиле именно сейчас это было никак не по деньгам. А с соседями, ещё и почти не говорящими по-русски, отношения как-то не сложились. Просить было категорически невозможно.
Тем большим было удивление Людмилы, когда явно бесцельно слоняющийся по аулу батюшка, остановившись у её низенького заборчика, зачем-то пристально разглядывал её минуты две.
А потом решительно перешагнул этот самый низенький заборчик и уверенно направился к ней со словами:
- Мир дому сему. Уныние есть самый страшный грех, раба божья!..