Рабе старался скрыть охватившее его разочарование. Ясно, у этого парня есть ум и страсть к грубым шуткам, которые так любит публика. Хорошим журналистом он мог быть.
А вообще обычный бретер. Оставалось пойти на опрос обо всех его друзьях, и тут была, пожалуй, уместна тактика лобового допроса. Он устал и, не подумав хорошенько, так и сделал, в чем тут же и разочаровался, а Паличка понял еще лучше, что следователь слаб перед его наглой уверенностью и не знает, что делать. Он забыл даже огорошить его после ряда сухих, притупляющих настороженность вопросов каким-либо ехидным ударом. Шляпа ты, шляпа.
А Рабе жалел, что не отложил допрос на завтра и вследствие этого ведет себя как начинающий, глупо и неуверенно. Нет! И он собрался, сосредоточив остаток сил для предстоящего допроса.
Лобовая атака продолжалась битый час, оба устали и вымотались до последней крайности, и Паличка никогда не был так близок к тому, чтобы начать дерзить и довести этого подлеца до нервного потрясения. На его счастье, Рабе первый прекратил эту глупую попытку добиться чего-либо безапелляционным тоном, часто повышавшимся почти до крика. Он, видно, сильно устал за день и делал ошибку за ошибкой, и это не могло прибавить у Палички уважения к нему. «Чего уж ты скачешь, как блоха, от одного метода к другому, — неуважительно подумал Паличка. — Видно, не такой уж ты умный, как казалось», — и он отпустил вожжи, которыми держал себя в напряжении.
— Извините, я погорячился. Я очень устал за этот день.
— Да-да, — ответил устало Паличка и подумал: «Как же вы, сукины коты, допрашиваете виновных, если меня, безвинного, держите целый день».
— Так вы говорите, что Вар до сих пор не держал оружия в руках.
— Нет, не держал, — почти машинально ответил Паличка.
— Та-ак, — оживился Рабе. — А откуда же взялась рапира, которую вы утром выдали за рапиру Вара, а он это подтвердил?
«Влип», — подумал Паличка и замолк.
— Ну, что же вы?
— Эта рапира была его. Откуда взялась, не знаю. Но он абсолютно никогда ею не пользовался.
— Бросьте дурить. С какой стати, скажем, я, не будучи химиком, стану, предположим, держать у себя в доме пробирки и реторты.
— Вспомнил! (Паличка лихорадочно искал ответ и наконец нашел.) Он говорил, что ему ее подарил товарищ-студент на именины, потому что у него ни денег, ни подарка не было. А он как человек глубоко штатский повесил ее на стену и не брал.
— С какой целью висела?
— Да я уж вам говорил, что не выкинул только оттого, что это подарок.
— Странный подарок. Фирма?
— Марциновича.
— Гм. А ведь она…
— Она совершенно одинакова по длине их гвардейскому образцу, Ваше сиятельство, иначе я бы никогда не позволил этой дуэли. Моя дуэль еще никогда не проходила нечестно, а ту рапиру, которую они приберегли для дуэли, я сломал, поднатужившись так же мало, как для того, скажем, чтобы сломать восковую свечу.