Рингенау налетал яростно, Ян оборонялся стойко, хотя и неумело, делая опасные выпады. Несмотря на это, Гай успел зацепить ляжку. Тогда Ян взбесился, кровь ударила ему в голову, и он сам перешел к нападению. Некоторое время слышен был только лязг оружия. Все застыли, Марчинский заткнул пальцами уши.
Левша очень опасен в схватке. Он бьет вовсе не оттуда, откуда ждут удара, и только большое самообладание и искусство могут его обезвредить.
Но не менее опасен и полный невежда в фехтовании. Он держит рапиру, как палку, он не знает приемов, но защищается и нападает хорошо, если силен и ловок. Ян был именно таков.
Человек всегда склонен к механической работе. Когда работа (в том числе и фехтование) превращается в затверженный процесс — он очень туго воспринимает малейшие изменения в ее ходе. Положите какой-либо инструмент на другое место, заставьте его изменить ход работы, и он с трудом будет к нему приспосабливаться, чтобы снова механизировать память, привыкнув к новым особенностям… Так было и тут. Один дрался как ремесленник, твердо и заученно отбивая знакомые удары и пугаясь и теряясь от незнакомых, другой дрался как художник, всякий раз измышляя новый прием и требуя на него нового способа обороны. Вскоре Гай понял, что затверженные приемы атаки и обороны ничего ему не дают, и стал все больше отступать от них. Поединок превратился в сражение двух невежд. На этом пути должен был пасть тот, у кого оказалась бы слабая в придумывании голова. Гай, сбившись с приемов, начал драться нелепо. Он судорожно цеплялся за старые, всем известные приемы, а они были неэффективны. В этом бою все преимущества имел Ян. Художник должен был побить ремесленника, но практика — великое дело, и Яну было трудно, очень трудно.
Лязг оружия продолжался, они бились с остервенением. Ян прыгал как одержимый, бил, отражал удары, снова бил. Гай терялся и недоумевал, начиная терять присутствие духа. Ян отступил от ловкого удара, но под ногу ему попался оголенный, скользкий кусок земли, он поскользнулся и упал. Рингенау налетел на него как буря.
«А-а…» — вздохнул Паличка и закрыл лицо руками. Когда он отнял руки — ничего как будто не случилось. Очевидно, Ян метнулся в сторону и опять встал на ноги. Опять послышался сухой треск оружия. Они кинулись друг на друга еще яростнее.
Но бой должен был скоро закончиться. Обе стороны устали и все чаще совершали промахи. Штиппер и Гартман с удовлетворением любовались схваткой, они не сомневались в ее исходе. У Яна было уже две царапины, у Гая пока ни одной, если не считать дыру в рейтузах, сбоку от поясницы. Противники тяжело дышали, но Ян все так же делал опасные выпады, и так же неуклюже отбивал их Рингенау.