Застоявшаяся Струнка рванула вперед, торопливо прядая ушами. А Ян то и дело оглядывался и долго видел фигурку Анжелики и высокую черную фигуру тетки, одиноко стоявшие на опустевшей улице и махавшие ему вслед рукой.
Но вот они мелькнули в последний раз и скрылись.
Ян упрямо сжал губы, вцепился в повод крепче и взглянул с задором на окружающий мир. Вот поплыла перед глазами его улица, вот и она исчезла, проплыли домишки предместья, конь свернул на дорогу влево и теперь шел над обрывом, под которым внизу виднелся его дом, покинутый теперь надолго. Он всмотрелся: у крыльца толпилась кавалькада, и кто-то, должно быть, Анжелика, стояла перед ними у забора. Вскоре всадники, поворотив, поскакали к центру. Ян еще раз осмотрел свой город. У слияния двух рек увидел развалины старого замка, дворец Нервы на холме, Золан, темнеющий вдалеке.
Прощай, город, прощай. Нежный юноша, которому несколько веков, одетый в венок из садов цветущих. Прощай. Ян уселся удобнее и пустил Струнку быстрой рысью. Перед ним лежали поля, загородные виллы, потом кончились и они, начались поля и рощи, густые леса и огромные луга с изумрудной травой. Мир летел ему навстречу, голоса жаворонков пронизывали воздух, будто играл кто-то на невидимой арфе. Мир был обширен и красив.
Но Ян вдруг вспомнил о доме, городе, о несправедливости, и этот мир вдруг расплылся в его глазах и стал радужным, хотя на душе было совсем темно.
* * *
А в это время тетка плакала в своей одинокой комнате скупыми слезами.
Вошла Анжелика и сказала мягко:
— Я отправила их. Сказала, что он не возвращался с раннего утра, и удивилась, когда узнала, что была дуэль, а Рингенау убит.
— Убит? — поднялась тетка. — Это значит, что нашему мальчику долго нельзя будет возвратиться в город.
— Нет, он не убит, но лежит при смерти и вряд ли доживет до завтрашнего утра.
— Плохо, плохо, очень плохо, — и тетка опять зарыдала.
Тогда Анжелика взяла ее за плечо и торжественно произнесла:
— Вот видите. Я всегда говорила, что из него не получится добропорядочный мещанин.
— Я же хотела как лучше.
— Да, вы хотели, а он не послушал. Я тоже всегда желала нашему мальчику счастья, но теперь я горжусь им. Я боготворю его. Это в нем говорит его кровь. Я говорила вам, что она проснется. О, это великое… Человек с такой кровью не может быть плох и туп.
И Анжелика ушла из комнаты. А тетка упала в кресло и снова зарыдала. По временам эти рыдания прерывались нечленораздельными звуками, всхлипываниями. Когда лучи солнца ушли с кресла — тетка все еще рыдала, и сквозь рыдания прорывались горькие слова: «Мальчик, мальчик. Он не стерпел, он пошел своим путем».