– Мяу-мяу… мяу-у-у… мяу-у-у… мяу-мяу…
И интонация человеческая, жалобная, с обидой, и с упреком: мол, зачем меня отдал…
Вернулись домой, погрустили, посмеялись, а глубокой ночью Галка проснулась от того, что дышит холодным воздухом. Может, окно оставила открытым, подумала она, но окно было закрыто. Сходила в туалет, вернулась, села на край дивана, и так ей стало тяжко.
– Катя, родная моя, что ж ты так… Что ж ты так… – шептала она, глотая слезы.
И вдруг вспыхнул экран телевизора, висящий на стене. Вспыхнул ртутно-голубым светом. Галка замерла, по спине холодок пробежал. Сидит, уставившись на экран. И тут по нему черно-серые помехи – и все… выключился. Гм, наверное, она нечаянно уселась на дистанционное управление. Она шарит по простыне – ничего. Свет включила, а пульт в кресле лежит…
Все потихоньку наладилось – Вадима взяли на скорую фельдшером. Оля удачно продала квартиру и купила двухкомнатную себе и однокомнатную Мише. Миша вроде на работу устроился и перестал пить, а Ольга по-прежнему жаловалась на маленькую пенсию и мужа-сатрапа. И теперь к этому добавилась запоздалая любовь к дочери. Все только и слышали «моя девочка», она все время крестилась, шептала «царство небесное рабе Божией…», носила в сумке Библию, а место захоронения стало для нее почти культовым – она ездила к могилке значительно чаще, чем к живой дочери. Отец Тимоши ни разу не позвонил, не пришел, и потихоньку мальчик перестал о нем вспоминать, все сильнее привязываясь к папе Андрею и деду Вадиму. С ними он говорил о море и самой главной елке в стране, и летом у семьи по плану было море, а зимой – самая главная елка… А перед морем Андрей поступил в автодорожный институт на заочный факультет и пошел работать на СТО.
Вопреки мнению, что дети быстро забывают умерших, Настюша около года тосковала по маме, клала ее фотографию на подушку и разговаривала с ней. Но пришло время, и ее тоже отпустило.
А вот кто сообщил в органы опеки о Вадиме, семья так и не узнала. Лена грешила на отца Тимоши: мол, больше некому. Может, и он.
Через два года Андрей купил машину, как раз к своему дню рождения. Покупку праздновали в его квартире. Первый тост за именинника, второй – за родительницу. «Мам, выйди на балкон», – говорит Андрей. Инна выходит и видит: внизу припаркована синяя машина с огромным, отливающим серебром бантом на крыше и цифрой «28» на капоте.