– Это досада и ревность. Ну, и разочарование.
Настя бросила на Галку вопросительный взгляд.
– Не знаю, – она слегка мотнула головой, – вряд ли это ревность… Я помню, как в школе Женьку ревновала, – она растянула рот в улыбке, – Женьку я любила. Ох, спать не могла, и вообще ни о чем не думала, только о нем. И плакать хотелось, когда видела его с той жабой. А сейчас плакать совсем не хочется, – сказала Настя и ушла в себя, а там…
Там Богдана в помине не было, там был Никита… Она почувствовала, что краснеет от… от ревности. Надо же! Она ревнует Никиту к этой, ну которой он понравиться хочет… Вот чертовщина! Да не нужен он ей, совсем не нужен!
– А этот парень, Никита, он какой? – вопрос Гали оторвал ее от размышлений.
– Какой? Ничего особенного, – девушка сморщила носик.
– Ничего-ничего?
– Ну, не знаю, – фыркнула Настя, – он с нами всего три недели учится. И вообще… Я сейчас не хочу отношений.
– Это правильно.
Настя сделала серьезное личико:
– Девчонки сейчас все время говорят про любовь, только и слышишь… Мне этот нравится, а мне тот… Одна уже на третьем месяце, а ее парень даже не чешется. Я считаю, что рано еще. Я не готова к серьезным отношениям, я это чувствую.
– Раз чувствуешь, то не нужно.
– И еще я боюсь, – взгляд Насти помрачнел.
– Чего ты боишься?
– Я не хочу, чтобы все сложилось, как у мамы…
Попрощаться прибежали две соседки с пятью разновозрастными детишками, и двор снова наполнился возней и криками. В отличие от Зиночки, быстро устающей от детей, Инну они совершенно не раздражали. Она преспокойненько передвигалась от погреба к дому и обратно, то сама, то с Катей или Андрюшей – это зависело от того, что надо взять. Иногда и Тимоша присоединялся: «Бабушка, тебе помочь?» – и от этих слов она таяла. Зинка хоть и ворчала, что дети уже четвертый выходной у них поводят, мол, не часто ли, но тоже была рада быть полезной.
– Положи сухофрукты, с прошлого года немного осталось! – кричала она что есть силы, пытаясь перекричать детишек и колдуя над огромной кастрюлей с борщом. От его аромата не только в летней кухне, а и за воротами текли слюни.
Инна кивала, ласково поглядывала на детвору, топала в сарай, к штопаному холщовому мешку, и наполняла пакет разнокалиберной сушкой.
– Капусту не забыла? – спохватывалась Зина, строгáя кочан для борща.
– Не забыла.
– А квашеную?
В общем, семейство должно было уехать в город как обычно – сытое, отдохнувшее и груженое сумками с продуктами. Зина хотела всунуть в лопающуюся и уже неподъемную «радость оккупанта» трехлитровую банку с маринованными огурцами, но Андрей взмолился: мол, в следующий раз заберет.