Иным образом распределяются скальные захоронения, очень наглядно уменьшение их доли от верховьев Кубани (48,6 %) на восток — 29,7 % в районе Кавминвод, 8,1 % в Кабардино-Балкарии и 9,2 % в Чечено-Ингушетии. Самые ранние комплексы в верховьях Кубани датируются рубежом VII–VIII вв., расцвет относится к VIII–IX вв. (только тогда появляются они на Подкумке и далее на восток), широко представлен этот обряд и в X–XII вв. По происхождению скальные захоронения могут быть связаны как с катакомбами или подбоями, вырытыми в земле или вырубленными в скале, — и тогда закономерна их связь с аланами [Минаева, 1965, с. 136–137], так и с подземными, каменными гробницами или же с каменными ящиками и с каменными полуподземными склепами, исконно кавказскими типами, поскольку скальные захоронения объединяют ряд достаточно отличающихся конструктивно между собой различных погребальных сооружений в отвесных скалах. скальных склонах и под навесами.
Выше мы высказывали предположение о существовании определенной связи между такими фактами, как появление в слоях поселений остатков юрт кочевнического типа или иного керамического комплекса, и приходом из степей в верховья Кубани и в район Кавказских Минеральных Вод тюркского (болгарского) населения на рубеже VII–VIII вв. Появление на этой же территории нового типа могильных сооружений — скальных захоронений — также может предположительно быть связано с этой миграцией [Ковалевская, 1975, с. 78], так же как и распространение грунтовых захоронений (в частности, грунтовых ям с заплечиками, составляющих в Кабардино-Балкарии 24,3 %). Каменные же ящики, а также плиточные могилы, подземные каменные гробницы наряду с грунтовыми могилами, как уже говорилось, являются исконной формой местных погребальных сооружений, восходящих к предшествующим культурам. Они занимают горные районы, достигая в Карачае, Осетии и Чечено-Ингушетии 30–38 %, тогда как в предгорьях они составляют всего 5 % (район Кавминвод).
Однако характер погребального сооружения — это лишь одна из составных частей погребального обряда, большую важность представляет анализ положения погребенного, количество, характер и расположение погребального инвентаря. Особую тему представляет и анализ структуры могильника в целом — как он растет, можно ли выделить семейно-родовые группы и т. д. Этими данными, к сожалению, мы на сегодняшний день совсем не располагаем, и положение здесь гораздо хуже, чем, например, для времени кобанской культуры. Собственно, подобный анализ может быть осуществлен лишь для катакомбных могильников в Байтал-Чапкане [Минаева, 1956] и Мокрой Балке [Ковалевская, 1970; 1972; 1979; Афанасьев, 1974], однако его реализация — дело будущего.