– Держи. – Энди пододвигает мне чашку с кофе.
Он никогда раньше не позволял мне его пить, так что, похоже, все серьезно. Мы садимся рядом с Натаном, и он откладывает телефон в сторону.
– Лола, мы понимаем, почему ты сбежала прошлой ночью, – говорит он.
Я в шоке. И в то же время испытываю облегчение, что меня назвали Лолой, а не Долорес.
– Но это не извиняет твоего поведения, – продолжает Натан. – Ты до смерти нас напугала.
Вот это уже похоже на правду.
Дальше, как и ожидалось, следует лекция. Длинная и занудная, она заканчивается объявлением приговора: месяц домашнего ареста. Родители не верят, что марихуану курил только Макс, а не я, и повлиять на их точку зрения невозможно. Мне пространно расписывают жуткие последствия приема наркотиков, после чего хочется просто ткнуть пальцем в закрытую дверь кабинета Энди и сказать: «Пфф!»
Но я этого не делаю.
Дорога до школы длится целую вечность, а день тянется еще дольше. Линдси пытается развлечь меня историей о мужчине с нервным тиком, которого ее родители наняли помогать в ресторане. Она уверена, что у него наверняка есть какая-то страшная тайна – возможно, он ведет двойную жизнь или работает на правительство под прикрытием. Но все, о чем я могу думать, это о сегодняшнем вечере. Я не работаю. У меня нет свидания с Максом – и не будет до следующего воскресенья, даже если он и объявится… И Крикета тоже нет рядом.
Ну, по крайней мере, в следующем месяце у меня будет куча свободного времени, чтобы заниматься платьем.
Мысль меня не радует. Дело с корсетом движется быстрее, чем ожидалось, и я даже взялась за парик, но с кринолином одни расстройства. Я до сих пор так и не нашла ни одной мало-мальски пристойной инструкции по его изготовлению. Вторую половину дня я провожу, выполняя домашние задания, болтая в онлайне с Линдси и закрепляя белый базовый парик на проволочном каркасе. Мария-Антуанетта носила ГИГАНТСКИЕ парики. Каркас придаст ему необходимую высоту, не увеличив при этом веса. Заметные куски проволоки я потом прикрою искусственными волосами.
Нора с Энди беседуют на кухне. Ее вещи уже собраны и стоят в коробках, занимая собой все пространство гостиной и скрывая антикварные предметы мебели. От коробок воняет грязью и ладаном. Пронзительный голос Норы бьет по ушам, я вздрагиваю и погромче включаю музыку. Мы до сих пор не виделись. И я постараюсь избегать ее как можно дольше – до обеда, по крайней мере.
В шесть тридцать раздается трель дверного звонка.
Я замираю – кусачки над проволокой, ушки на макушке. Крикет?
Но затем слышу глубокий голос Макса. Роняя кусачки, я бегу вниз.