— Я иду назад! — отрезал Сергей, вдруг, обернувшись. — Кто со мной?
— Назад бессмысленно!
— Значит, я пойду сам! — вздохнул тот и полез дальше.
— Стой! — Дима попытался ухватить его за ногу, но, неожиданно тот ударил его по лицу ногой.
— Отвалите от меня! Идиоты! — истерично закричал Сергей. — Вы сами себя в могилу загоните!
— Ну и иди! Псих! — пробормотал Дмитрий, ощупывая пострадавший нос и верхние зубы.
— Да пошли вы! — напоследок бросил он.
— Пусть идёт! — тихо произнёс я, вновь принявшись рассматривать отданный мне Димкой дневник. — Успокоится, вернется! Он знает, где нас потом искать!
Тяжело осознавать, что ты заперт в месте, где когда-то случилось что-то ужасное. Тяжело осознавать, что над тобой сотня метров бетона и земли. Эта жуткая, объемная тишина давит на психику, затхлый влажный воздух не дает легким нормально работать. А понимание того, что выхода может и вовсе не быть, угнетает так, что даже думать ни о чем другом становится практически невозможно.
Вполне возможно, что у нас уже начали проявляться первые признаки дезориентации.
Неподготовленный человек в такой ситуации незаметно, но довольно быстро, да ещё и в полном отчаянии, попросту сойдет с ума.
Я продолжал сидеть в узком туннеле, разглядывая дневник. Димка, установив мощность фонаря на минимум, облокотился на рюкзак и тихонько задремал. Девушки не было уже сорок минут, а Серега, бормоча угрозы и что-то нечленораздельное, в неадекватном состоянии скрылся где-то в туннеле, оставив нас одних.
Какого черта его так поменяло? Ведь было же все нормально. Не в первый раз мы попадаем в сложные ситуации, пусть не такие, но все-таки. Раньше, конечно, тоже были инциденты, но до подобного дело не доходило.
Где нас только не носило и в какие только ситуации мы не попадали… Это и разрушенные заводы, брошенные производственные комплексы, горы в Будапеште. А чего стоила та законсервированная аварийная шахта, рядом с озером Байкал? А заброшенный психиатрический госпиталь, почти на границе с Украиной? И ещё никогда, группа не разбивалась на части. Похоже, тут, ослабленная психика человека попросту не выдержала, дав сбой. Такое случается…
В дневнике ничего о технических проходах сказано не было, а вот упоминание об увиденной паровой машине, все-таки имелось. Профессор писал, что она открывает какой-то проход в преисподнюю. Причем, слово преисподняя было написано очень коряво, словно в спешке и гораздо позднее. Так что же конкретно имел в виду профессор?
— Эй! Парни! — раздался голос Кати в одном из туннелей. — Эй! Да где вы, блин?