Несмотря на пронесшийся по территории огненный смерч, объект еще далеко не был уничтожен. Армейский склад боеприпасов – не самая простая цель. Никто не складывает все снаряды и взрывчатку в одну большую кучу. Хранилища разнесены в пространстве, заглублены в землю и обвалованы со всех сторон, чтобы в случае взрыва ударная волна уходила в основном вверх, а не в стороны. Все наземные постройки разрушило ударной волной, но из пятнадцати хранилищ взорвалось только два – то, из которого отгружались боеприпасы, и соседнее, где хранилась чувствительная взрывчатка.
– На курсе! – коротко доложил «Пятнадцатый».
– Здесь «Крейсер». «Пятнадцатый», сто сорок метров вправо. Готовность десять секунд. «Шестнадцатый», полтора градуса влево. Двадцать пять секунд. «Пятнадцатый»… Сброс!
Два последовательных удара тысячекилограммовых бомб стали для комплекса хранилищ последней каплей. Тротиловый эквивалент этих боеприпасов почти вдвое превышал их вес. На такой удар защита склада рассчитана не была. С высоты семи километров одновременная детонация двух тысяч тонн боеприпасов выглядела локальным армагеддоном. Купол ударной волны, был виден невооруженным глазом. Особенно впечатляюще это смотрелось в темноте, когда расширяющаяся полусфера спрессованного воздуха оказалась подсвеченной вспышками вторичных взрывов периферийных хранилищ и складов горючего.
Две килотонны – это две килотонны. Склад и вся вспомогательная инфраструктура целиком попали в зону полных разрушений. Единственное, что уцелело, пусть и не полностью – отравляющие вещества, которыми были начинены тысячи химических снарядов. После взрыва над бывшим складом установилась звенящая тишина, в которой по прилегающей местности бесшумно растекалось облако ядовитого тумана.
– Первая цель уничтожена, – мгновенно севшим голосом произнес Кудрявцев, – Товарищ подполковник, разрешите отдать приказ о возращении отбомбившихся самолетов на аэродром.
– Разрешаю. Полку курс на цель номер два. Высота прежняя.
* * *
Несмотря на лютый мороз, буквально вынимающий душу и высасывающий из тела последние капли тепла, Курт Книспель находился в приподнятом настроении, которое не мог испортить ни норовящий примерзнуть к коже противогаз, ни привычное уже чувство голода, ни глубокий снег, по которому с трудом пробирался его Т-III.
Генерал Роммель, наконец, решился на прорыв, и сводящая с ума неопределенность, помноженная на все прелести варварской русской зимы, наконец ушла в прошлое. Теперь они либо погибнут в бою, либо соединятся с первой танковой армией фон Клейста. Самому себе удивляясь, Курт внезапно осознал, что для него оба этих варианта лучше, чем продолжение бесконечного и бессмысленного сидения в снегу на тридцатиградусном морозе без возможности толком отогреться или хотя бы поесть нормальной горячей пищи. Что бы ни ждало его дальше, сегодня этот кошмар закончится. Так или иначе.