3. Пенный дед
В доме шесть на улице Лесной жили старик с дочерью, два сапога пара. Были они желтые, сморщенные и казались соседям ровесниками. Старик давно уже вышел на пенсию, дочь подрабатывала билетершей в кинотеатре, жили они бедно, но не жаловались. Да и кто бы стал слушать их жалобы? Так много жило в Брусках стариков, что разговоры о болячках, пенсии и неблагодарных детях давно уже превратились в пустой, ничего не значащий шум.
Так вот, старик и его дочь — не возникни над городом Цветок, о них никто бы и не вспомнил. А дело было вот в чем: в первую же ночь после его появления со стариком произошла таинственная метаморфоза — кожа его ни с того ни с сего превратилась в пену. Что это была за пена? Да самая обыкновенная, мыльная — ну, или очень похожая на мыльную, не суть. Случилось это, когда дед брился — только он провел бритвой по щеке, как обнажилась кость. Как можно было не обратить на это внимания — я не знаю, однако, когда он включил воду, чтобы сполоснуть лицо, пена слезла и с рук, и вот это уже были не шутки. Боли дед не почувствовал, но все же, увидев собственные кости, перепугался так, что упал в обморок. Услышав грохот в ванной — падая, старик ухватился за полку с шампунями — дочь пришла посмотреть, в чем дело.
Жуткое зрелище предстало перед ней: хлестала вода из крана, валялась у порога безопасная бритва, а в старом банном халате размякало и роняло комья пены нечто, отдаленно напоминающее человека. Отдадим должное этой отважной женщине — она не закричала, не ринулась прочь, нет, собрав все свое мужество, она принялась наводить в ванной порядок. Водворились обратно на полку шампуни, скрабы и бальзамы, смолк бушующий кран, вернулась в стакан с зубными щетками бритва, и настал черед деда — тут уж пришлось проявить фантазию, поскольку отпавшие части тела удалось вернуть на место не все. Нос стал чуть меньше, чем раньше, глаза теперь располагались шире, а что касается рта, то его лепить пришлось заново — на старый, мирно плававший в лужице, она случайно наступила тапочком.
Уложив деда в ванну — халат все равно выбрасывать, а так он хотя бы не запачкает мебель — дочь пошла по соседям. Здравствуйте, говорила она, а у нас происшествие. Что-то случилось с папой, помогите, чем можете. Что? Нет, мы не новые жильцы, мы тут уже двадцать лет живем. Заходите, спасибо за понимание. Любопытство — великая сила, и в тот же день к пострадавшим в гости не заглянул только ленивый. Тогда-то весь подъезд и узнал, как зовут деда; до этого он представлялся всем безымянным, как стул или стол. Звали его Александром Сергеевичем, родился он в 1922 году, воевал, дошел до Берлина, вернулся, женился, выучился на агротехника, дочь — старая дева, а жена уже семь лет как умерла. Все это было занимательно, но ходили к нему не за этим: куда интереснее, чем слушать стариковские рассказы, было щупать деда или даже дуть на него. Трогали его аккуратно, чтобы не оставалось вмятин, а вот дуть — на это отваживались немногие: пена, как и положено, держалась на костях не слишком-то прочно. Несколько человек не побоялись засунуть руку деду в грудную клетку, чтобы пощупать стариковское сердце.