– Здравствуйте, Варя! – слишком громко, слишком бодренько произнесла она, садясь перед кроватью на стул. Так бодренько, что самой противно стало. И уже более спокойно добавила: – Давайте знакомиться, Варя. Я Анна Ивановна, ваш участковый врач. Ваша мама говорит, вы совсем ночью не спали? Что вас беспокоит, Варенька?
Бледное восковое лицо на подушке дрогнуло горестным недоумением, губы сложились в язвительную полуулыбку. Чуть повернув голову, девушка распахнула глаза, плеснула в нее отчаянием. Странное это было отчаяние, будто с примесью надменности. Откуда в ее положении надменность? Разве больной может на врача смотреть – с надменностью? И молчит, будто изучает с любопытством. Втягивает в себя взглядом и молчит.
– Так что, Варенька? – снова ощутив внутри наползающий давешний страх, склонилась она к ней. – Давайте-ка я вас осмотрю…
Привстав, она попыталась откинуть с нее одеяло, но вдруг ощутила, как впились в ладонь холодные цепкие пальцы, как с яростью скинули с одеяла ее руку. Девушка тяжело задышала, замотала коротко головой, напряженно втягивая через дрожащие ноздри воздух. Потом проговорила хрипло, через силу:
– Нет… Не надо… Уйдите…
– Но как же, Варенька… Я врач, я должна…
– Нет, не хочу, не надо!
– Ну хорошо, хорошо… Я не буду. Скажите хотя бы, что вас беспокоит?
Господи, как звучит фальшиво – что беспокоит… Зациклило ее на этом «беспокоит», что ли? И чувство какое-то странное внутри – будто виновата в чем. И голос тоже виноватый, неуверенный. И снова пауза молчаливая тяжелая образовалась, в которой повисло неловкостью это ее «беспокоит»…
– Ну, хорошо, не отвечайте, если не хотите, Варенька. Я настаивать не буду. Я понимаю, конечно…
Нет, опять не то, не то она говорит! Какое там – понимаю? И вообще… Она же всего лишь терапевт, а не психоаналитик, чтобы умело управляться с чужим отчаянием. Не знаешь, с какого боку и подойти. Даже в глаза этой несчастной девушке смотреть невозможно, взгляд сам по себе трусливо ныряет куда-то в сторону. А нырнуть ему особо и некуда – у изголовья кровати Александр застыл в неловкой позе, обхватив себя цепко руками. Замерз, наверное. Замерзнешь тут, рядом с таким яростно-молчаливым отчаянием.
В наступившей маетной тишине услышалось вдруг странное Варино дыхание – короткий вдох, потом длинный-длинный выдох. Снова вдох, снова длинный выдох. Вот подбородок ее вздернулся вверх, затылок утонул в подушке, слабая худенькая рука поднялась, зашарила слепо над головой, поймала на лету руку Александра, потянула к лицу. Он послушно присел на корточки, будто отдавая свою ладонь в полное Варино распоряжение, виновато глянул в ее сторону, чуть пожав плечами.