– Никогда не слышала про такой город, – удивилась портье. – Это вообще в России?..
– Это сорок километров от Питера, – ответил я, стараясь чтобы слова не застревали в пироге. – Ориенибаумом я зову город по старинке. Вообще-то, ещё с сорок шестого года – это город Ломоносов.
– Понятно… – протянула Эля. По её виду было видно – однако, что ей ничего не понятно. Возникла пауза, в коей лишь слышались звуки, что неизменно возникают при поглощении еды. Данные звуки я держал за плотно закрытым ртом, но все равно они были слышны. Меня сейчас занимали две вещи: успокоить желудок и вернуться к изучению чудесного прибора. Девушка ныне меня не волновала. Зато, по всей видимости, я волновал её. Иначе бы Эля сюда не пришла. Впрочем, возможно это всего лишь чувство давней благодарности…
– Зачем вы газировку разбавили святой водой? – вдруг спросила гостья. В тоне явно зазвучала ирония. – Постоянно укрепляетесь в вере или демонов боитесь?
– Ни то, ни другое, – я снисходительно улыбнулся. Миряне любят приписывать священству всё то, что не приписывают никому другому.
– У меня начальная стадия диабета, – объяснил я кратко. – Ограничиваю, по возможности, сахар в крови.
– Скушайте ещё, – подвинула блюдо портье.
Я послал своего беса ко всем его чертям и на сей раз сказал с благодарностью:
– Спасибо, Эля! Не привык переедать.
– Дорогу осилит идущий, – усмехнулась девушка и поднялась. – Я работаю до утра, вырвалась на минуту… Утром принесу горячего супчика, из ресторана. Попрошу метрдотеля, чтоб оставил чашечку с вечера. – Она пошла прочь. – До свиданья, отец Бориска.
– Погодите, Эля! – я поспешно кинулся следом. Нагнал у открытой двери номера. Спросил страстно:
– Почему вы заботитесь обо мне? Из-за курсовой работы шестилетней давности?
Вопрос родился во мне без всякой логики по отношению к происходящим событиям. Сам по себе. Хотя повод у вопроса был, конечно. Эля взглянула весело, ответила без раздумья:
– Должен ведь кто-то о вас заботиться. Помимо Бога. Как считаете?
Я навострил уши, чувствуя, что сейчас узнаю нечто то, что до сей поры было скрыто от меня. И не ошибся.
– Бог сообразил с самого начала, что мужчина не приспособлен жить один, и создал женщину. И переложил на неё часть Своих функций, в частности, житейскую заботу о мужчинах. Что мы – женщины и делаем. – Эля цокнула язычком, быстро повернулась и вышла.
Когда Логика нам неприятна – мы её отрицаем. Будто от такого отрицания Она станет менее логичной. Памятуя эту истину – я не стал одевать на себя благочестивые одежды, а произнес едва слышно: