Приняв помощь, я забралась на коня и села спиной к мужчине. Так же я ехала с Гайоном. Не было ни малейшего желания видеть лицо аяна, не хотелось осознавать, что меня ткнули носом в мои чувства, которые до сих пор оставались загадкой для меня, но не для Алира. Его же сердце сохраняло твердость стали. Невзирая на то, какую магию я пробуждала в теле дракона, чувства в нем вызвать не под силу даже хотори.
Весь оставшийся до Фаросилиана путь смотрела вперед и молча глотала слезы. Не суждено мне летать. Лишь падать! Моя участь – стоять по колено в луже под холодным дождем и с восхищением смотреть на парящего в небе дракона. На большее и рассчитывать не стоит.
Едва мы миновали ворота, я заметила странную картину. На пороге замка, посматривая вверх, металась Курракава. На змею было жалко смотреть: золотые чешуйки померкли, под огромными желтыми глазами залегли темные круги, изломанный хвост нервно подергивался.
– Померли, – заунывно подвывала Курочка. – Точно померли! И зсачем вы меня ос-ставили на эльфа?! Эх, померли…
Конь уже приближался к крыльцу, и я, привлекая внимание безутешной змеи, помахала рукой:
– Курочка, мы живы!
Змея застыла в позе кобры, не сводя с нас выпученных глаз, а затем осела на пол кольцами. Отвернувшись, она фыркнула:
– Конечно живы. Что с-с вами с-сделаетс-ся-то? – Курракава снова посмотрела в небо: – С-солнышко с-сегодня теплое. Очень… Вот, не удержалас-сь, выползсла погретьс-ся. А вы куда-то уезсжали? Я и не зсаметила.
Она замолкла, еще с мгновение глядела вверх и вдруг быстро поползла внутрь. Я тихо рассмеялась. Курочка одним своим видом подняла мне настроение. Подумаешь, разбитое сердце! Зато не померли!
Алир спрыгнул с коня и, бросив поводья выскочившему к нему служке, направился к двери. Моя улыбка растаяла. Вздохнув, я с трудом сползла на землю и поплелась следом за гадким драконом в надежде поскорее добраться до своей комнаты.
Однако в холле меня ожидал сюрприз. Неприятный.
Теперь меня никогда не покинет образ худенькой, продрогшей насквозь человечки. Казалось, закрыв глаза, я буду каждый раз видеть перед внутренним взором ее макушку, подрагивающие плечи, стройные бедра рядом с моими, острые коленки. Скольких усилий стоило смотреть прямо! Я словно отыскал настоящее сокровище, которым хотелось любоваться. Тонкая, как береза, которую вот-вот сломит под своим гнетом холодный ветер, но готовая терпеть и бороться до конца. Сгибалась, но не сдавалась.
И хоть от ее присутствия рядом в груди разлилась волна приятного тепла, я почти всю дорогу сходил с ума от ярости. Сначала злился на Гайона, так откровенно и нахально проявляющего к Влади интерес. Затем сердился на саму девушку, на ее обезоруживающую наглость, на отчаянное желание ехать со мной, на невозможность дать отказ, на содрогающееся от непогоды тело, на свое бессилие.