– Тот, кто убил? – он снова взял бегемотика, повертел в пальцах и поставил, теперь на прикроватную тумбочку. – То есть, ты окончательно не уверена, что это была именно Лайза?
– Надо сначала на ее руки посмотреть. Если исцарапаны, то буду уверена. А если нет… Знаешь, всякое странное поведение может иметь естественные причины. И тогда Алла, например, или Мария, будут выглядеть не менее подозрительно. А то и более, – я вернула Борьке флакон с одеколоном и вытянула руки перед собой. Несколько, едва заметных, красных точек и только. – М-да. Надо же, как неприятно – практически никаких следов. Значит и Лайзу на этом не поймаешь. Вообще, я уверена только в том, что это не ты и не я. Да и то… где ты был около часа ночи?
– Где? – растерялся Борис.
– Это я спрашиваю: где?
– Неужели я помню? Спал, наверное, – он смотрел на меня с искренним недоумением.
– Нет, дорогой мой, ничего подобного. Это я в час ночи вернулась и легла спать. А вот тебя, как раз, на месте не было.
– А, вон ты про что, – Борькины щеки порозовели. – Ну, я это… в общем, я… то есть..
– Ради бога! – я раздраженно поморщилась. – Избавь меня от подробностей. Я уже и так поняла, что здесь что-то вроде филиала центрального городского борделя. И честное слово, мне совершенно не интересно, с кем конкретно, из присутствующих здесь дам, ты проводил время.
– Я? Да ты что, Ритка? Ты меня за кого принимаешь? – он явно обиделся и обиделся всерьез. – Что, по-твоему, у меня вообще совести нет?
– А при чем здесь совесть? Лайза, например, даже не скрывает, что вы…
– Да при чем здесь это! – рявкнул Борька. – Мало ли, что у меня с кем когда было? А я про сейчас говорю! Ну сама подумай, зачем мне сейчас-то приключения нужны?
– А где же ты тогда был ночью? – я поверила сразу, уж очень убедительно он орал. И причины не верить, честно говоря, не было. Но вопрос-то оставался.
– На кухне! Поесть пошел! А, да разве ты поймешь!
– Ой, Борька, пойму! – я вспомнила, как мама выговаривает отцу по утрам: «опять полночи по холодильнику шарил!» и засмеялась. – Честное слово, пойму!
– Я задремал сначала, – заметно смягчившись, объяснил Борис. – А потом проснулся. Тебя не было еще. А я лежу, чувствую, есть охота, просто невозможно. Ну и спустился на кухню, сделал себе пару бутербродов.
– Одну? Или, может, две пары? – ехидно усмехнулась я.
– А тебе какое дело, – нижняя Борькина губа снова оттопырилась. – Тебе что, для меня куска хлеба жалко?
– Ни в коем случае, – заверила я его. – Тем более, и хлеб не мой, а Николая. Я спрашиваю исключительно для установления твоего полного и безоговорочного алиби: ведь чтобы приготовить и съесть четыре бутерброда, времени надо в два раза больше, чем на два.