― Мне нравится Йен, ― сказала Хелен.
― Он не меняется, ― заметил Том.
― Что ты имеешь в виду?
― Всегда выглядит так, будто вся тяжесть мира на его плечах, и он такой чертовски цепкий. Дайте ему что-нибудь расследовать, и он не найдет покоя, пока не доведет дело до конца.
Хелен многозначительно на него посмотрела.
― Что? ― спросил он.
― Ты только что описывал себя.
Он не был уверен, что на это ответить, так что просто спросил:
― Ты скучаешь по Ньюкаслу?
― Немного, я все еще могу поехать туда, но мне нравится Дарем. Забавно, пока я росла, я ничего не знала о том месте, кроме песни.
― Ах, да, ― произнес он. ― Песни.
― Отец часто проигрывал ее в машине. Ему нравился Роджер Уиттакер, ― пояснила она. ― Очень нравился.
― Да, ну, он ошибался, разве нет?
― Мой отец?
― Нет, Роджер Уиттакер. В песне есть строчка о том, как он сидел на берегах реки Тайн, когда был ребенком.
― Я помню.
― Это чертова река Уир, а не Тайн. Ньюкасл расположен на Тайне, ― без нужды пояснил он. ― А Дарем на Уир.
― Еще одна разбитая детская иллюзия. Есть ли что в этом мире, на что можно положиться?
― Бабушка Кевина, ― ответил Том и, когда лицо Хелен стало озадаченным, он показал на фигуру, идущую в их сторону со стороны полей. ― А вот и Кевин идет домой за чашечкой чая, как раз вовремя.
Хелен и Том наблюдали, как Кевин плетется к ним через участки. Он был одет в старую армейскую куртку, нес в одной руке рыбацкую оснастку, а через плечо у него был переброшен длинный тонкий сверток, обернутый в ткань.
― Иисусе, ― тихо произнес Том, когда они вышли из машины, чтобы поздороваться с мужчиной. ― Нам лучше с ним не ссориться.
― Почему нет? ― спросила Хелен.
― Потому что у него есть ружье.
Глава 29
Они поговорили с Кевином у машины. Том не хотел, чтобы его бабушка стояла у них над душой, влияя на то, что тот говорит. Кевин был на удивление открытым субъектом, но его речь была бредовой. Он казался довольно дерганым, напряженным и болтливым, но так же рассеянным и перескакивающим с темы на тему.
― Жаль, что в тот день со мной не было моего ружья, тогда Сьюзан все еще была бы жива.
― Вы владели ружьем? ― в шоке спросила Хелен.
― Да, конечно. Всегда. Мой отец нас учил.
― Но вам было всего десять, ― напомнила она ему.
― И?
― Пневматика? ― спросил Том, нисколько для Хелен, сколько для себя.
― Конечно, ― ответил Кевин. ― Тогда мне не позволили бы владеть обрезом. Все еще не позволяют, ― многозначительно добавил он, как будто это было большой несправедливостью, ― из-за моего предписания.
Хелен посмотрела на Тома, который пояснил: ― Его предписание. Они не дадут ему лицензию на оружие из-за лекарств. Ведь так, Кевин?