― Насколько широка область? ― спросил Брэдшоу.
― По всему графству Дарем и в Нортумбрии, но в основном в маленьких городках и деревнях в этих краях. Родители были в ужасе, что можно понять, и каждый раз, как у нас пропадал новый маленький мальчик или девочка, таблоиды с новой силой давили на нас.
― В то время вы были инспектором? Как они возложили на вас ответственность? Разве это не дело для старшего инспектора или даже суперинтенданта?
― Никто не хотел этим заниматься. Вот тебе честный ответ. Я не думаю, что они отдали дело мне, потому что посчитали, что я лучший офицер в полиции. Я думаю, они поняли, что мы можем оказаться в щекотливом положении, и никто не хотел получать от прессы, как получал я. Ну знаешь, они ходили за мной по пятам, когда я был не при исполнении. Если я шел выпить парочку пинт, они выставляли меня алкашом. Они даже остановили мою жену посреди улицы, чтобы спросить ее обо мне: какой я человек, был ли я хорошим мужем и отцом, как будто что-либо из этого имело какое-то отношение к моей способности поймать злодея, похитившего этих детей.
― Но вы не поймали его, ― сказал Брэдшоу. ― Не сразу.
― Нет, не поймали, ― признал Мид. ― Мы продолжали час за часом тянуть пустой билет. Мы прорабатывали каждого педофила и шизика в графстве и за его пределами, но одного за другим мы исключили их всех. С каждым новым исчезновением, мы могли сказать, что это был не он, или, что он не мог быть там, потому что у него было алиби.
― Включая Уиклоу?
― У Уиклоу было алиби на время убийство Сьюзан Верити: кто-то, кого он назвал другом. Через несколько лет мы арестовали и его тоже за то, что путался с детьми. В то время он казался законопослушным гражданином, как и Уиклоу. Оказалось, что они два злобных ублюдка, каким-то образом встретившиеся и прикрывавшие друг друга. Скоро у нас закончились главные подозреваемые. Проблема в том, что у нас не было настоящих доказательств. В большинстве случаев, когда пропадал ребенок, тело так и не находили, по крайней мере, не сразу, а когда мы находили тело, оно оказывалось не особенно полезным для криминалистов. Никогда не было отпечатков, с детьми никогда не делали ничего, ну знаешь..., ― Брэдшоу знал, что тот имеет в виду, нападения не имели сексуального подтекста, ― не было никакой схемы или мотива, за исключением того, что все дети находились в возрасте от семи до десяти лет и жили в небольших общинах. Мы не знали имеем ли мы дело с одним человеком или несколькими, или, возможно, разными группами людей, вообще не связанными между собой, но воспользовавшимися неразберихой из-за серийных исчезновений. В какой-то момент, у нас появилась паранойя, что, может быть, одно или несколько убийств были совершены близкими членами семьи, использовавшими существование этого серийного убийцы в качестве прикрытия, чтобы избавиться от нежеланных детей. Я имею в виду, мы не имели чертова понятия, что происходит, так что делали единственное, что можем.