— Звучит дико.
— Пожалуй, — соглашается он.
— Звучит, как будто ты pazzo. Псих. Здоровые люди такого не говорят.
— Пожалуй, — повторяет он.
— И что, ты мне не расскажешь? Когда у нас все так с тобой мило, и я практически тут живу, и мы с тобой делаем то, что мы делаем?
Она смотрит на Z, но он стоит с непреклонным видом: мол, нет, не расколюсь.
— Так, хорошо. — Она разглядывает его, изучает, делает выводы. — На жилье наркодилера тут не похоже, точно могу сказать. Даже плохонький живет на более широкую ногу. И я знаю, что ты не в мафии: как это бы выглядело, я тоже себе представляю. — Она прищуривается и обводит взглядом квартиру, а потом опять смотрит на него в упор. — Нет, оружием ты не торгуешь.
— Это по квартире видно?
— Да, — отвечает она. — Потому что я встречалась с человеком, который продавал подводные лодки. Ты бы видел, какое у него жилье!
— Ты встречалась с торговцем субмаринами?
— Сейчас не об этом речь. Сейчас речь о тебе: вот ты такой любящий, такой добрый, и притом что-то тебя изнутри гложет, ты секретничаешь и прячешься. Если у нас начинается любовь… У нас любовь или как?
— Любовь, — отзывается он.
— Здорово. Тогда я хочу знать прямо сейчас, чем ты занимаешься.
Z хочет что-то сказать, но не успевает он вымолвить слово, как она, уперев ладони в бока и поджав губы, качает головой. Заранее ему не верит.
— Нет, — говорит она. — Я уже вижу, что ты сейчас начнешь заливать. А мне нужна правда. Если ты намерен быть со мной искренним, давай прямо сейчас, или я пойду. Меня этому научили отношения с субмаринщиком. Жаль, поздно научили.
Z уже не может себе представить существование без нее. Не только любовь, но и нестерпимость одиночества, которое часто пугало еще сильней, чем все остальное.
Как же ему хотелось ей рассказать! Как же хорошо ему от этого стало бы! Просто вообразить себе это облегчение — уже заплакать можно.
Z делает глубокий вдох. Официантка, истолковывая это как признак искренности, расслабляет тело и опускает руки.
— Это то, что я думаю, да? — спрашивает она.
— Что ты думаешь?
— Еще более сумасшедшая вещь, чем я предположила вначале, — говорит она. — Верно? Я только одно могу подумать про жилье, где нет никаких личных примет, и про человека, который рассказывает только байки из времен своего детства и юности. Ты шпион? Да?
— Вроде того, — маловразумительно отвечает Z.
— Вроде того?
— Слово. Его неверно употребляют. — И, пытаясь умиротворить ее, Z добавляет: — В смысле, в разговорной речи.
— Итак, ты не простой шпион, а продвинутый, которого заботит словоупотребление?