– Ты приукрашиваешь. Среди наших репатриантов было и есть много недовольных, очень важных, которым всё «не по рангу».
– Да, есть. В основном это бывшие партийные или советские функционеры, евреи при губернаторах, точнее при секретарях обкомов, даже в шутках которых всегда была доля газеты «Правда». О своей бывшей верноподданности они не очень распространяются – наоборот! Если послушать каждого, то именно он всю жизнь боролся с советской властью. И только в своем узком кругу «бойцы вспоминают минувшие дни», и тут уже каждый из них как минимум штурмовал Белый дом.
– Кстати, ты заметил, что число участников штурма с каждым годом всё увеличивается?
– Они уверены: чтобы быстрее устроиться в новой стране, надо ругать старую. Я понимаю их политику…
– А я не хочу понимать! Я не уважаю людей, которые, переехав в Израиль, поносят свою бывшую страну и всячески подчеркивают отторжение от нее. Человек, легко отряхнувший свою юность, своих друзей, забывший о могилах близких, – этот человек с такой же легкостью предаст и свою новую родину. Я понимаю, что это мое заявление можно оспаривать – исхожу из собственных ощущений. Я связал свою судьбу с Израилем, но до конца моих дней мое сердце будет кровоточить из-за бед, происходящих в нашей бывшей стране.
– Я тоже ловлю себя на том, что когда рассказываю о России, до сих пор всё еще хочется сказать не «у них», а «у нас».
Марк достал из бокового кармана телефон:
– Позвоню хозяину, он ждет нас. – Набрал номер: – Аркадий Григорьевич, это Марк. Мы немного задержимся. На полчаса, не больше. Подождете?.. Спасибо.
Он спрятал телефон в карман, но тут же вынул его:
– Позвоню Светочке, узнаю, в чем дело…
Он стал набирать номер, но в этот момент калитка открылась, и вошла Светлана.
– А вот и она!.. А где твои вещи? В такси?.. Пойдем перенесем ко мне в машину.
Он вскочил и направился к калитке, но она остановила его:
– Марк, там нет такси и нет вещей… Дело в том, что я никуда не еду… Я не могу сейчас бросить Арнольда.
Ошеломленный Марк молча опустился на стул.
– А что случилось? – спросил Август Львович.
– У него рак, в последней стадии. В следующем месяце еще одно обследование. Если диагноз подтвердится – это приговор. Я не могу оставить его одного умирать – это будет подло. – Она повернулась к Марку: – Ты должен меня понять.
Марк уже пришел в себя и заговорил медленно и негромко:
– Я тебя понял. Но и ты пойми меня. Я должен опять вернуться в семью, которая имеет полное право меня презирать. Ты разрушила наши отношения. Возврата к ним нет и не будет.
И вдруг заорал: