- Тихо, тихо, - бормотал Кузьмичев, елейно улыбаясь и пятясь. - Успокойся, Яков Михайлович, успокойся, зачем же так нервничать?
- Это я тебя сейчас успокою, - пробасил Кандыба и сунул руку в карман. Бог любит троицу, а дьявол примет и четверку.
- Да ты что, что ты? - залепетал Кузьмичев, понимая серьезность своего положения и продолжая пятиться. - Мы же с тобой партнеры, мы же с тобой компаньоны, такое дело сделали, так все прекрасно провернули... А что теперь? Осталось завершить нашу операцию и получить денежки. А ты так горячишься. Что, торчать тут надоело? Правильно, мне тоже надоело хуже горькой редьки, и нашей гостье надоело. Возьми себя в руки...
Марина продолжала стоять у стены, пристально глядя на ссорившихся бандитов. Трудно было что-нибудь прочитать в ее небесно-голубых глазах. Однако она напряженно думала, лихорадочно искала выход из создавшейся ситуации, прекрасно понимая, что жизнь ее не стоит сейчас и ломаного гроша, что у лысого Якова Михайловича в кармане пистолет и что ему ничего не стоит вытащить его и застрелить их обоих.
- Я взял себя в руки, - пробасил Кандыба, снова переходя на присущую ему тягучую манеру .говорить. - Я трезво поразмыслил над создавшейся ситуацией и вспомнил слова великих о том, что самое дорогое для человека - это жизнь. А деньги, пусть даже большие - это все наносное, поверхностное, это суета сует и не более того. Единственный выход сохранить свою жизнь - прекратить это бесперспективное дело. И немедленно.
Он вытащил из кармана пистолет и передернул затвор.
- Мы взялись за это дело без всякого определенного плана, я уже говорил тебе это. Мне бы сообразить раньше, что все это сплошная туфта. Девочка... поглядел он своими рыбьими глазами на Марину. - Твой папаша очень богат, очень влиятелен, ему ничего не стоит размазать нас по стене или по земле. Мы для него не более чем вши. Если мы предъявим ему свои требования, он натравит на нас всю милицию, все ОМОНы, "Альфы", СОБРы и тому подобное. Ему это ничего не стоит, он близок к правительственным кругам и баснословно богат. Нас загонят в такой угол, откуда нам никогда не выбраться. Возможно, наш крутой друг уже занимается тем, что шантажирует его, возможно, что уже и не шантажирует, а сидит в бетонном подвале и костоломы выбивают из него признания. А, возможно, сюда уже спешит целая дивизия, чтобы взять нас и освободить тебя. А у меня жизнь тоже только одна, и я ею дорожу, хоть, по вашему мнению, и я не должен существовать на этом земном шарике. И приношу вам свои извинения за то, что я, вопреки этому мнению, буду бороться за эту единственную жизнь. Так что все, ребятишки, пришел ваш последний час.