Виктор был ощутимо пьян. Он пошатывался, от него сильно разило спиртным.
- Пошел отсюда, падло! - крикнул он Кузьмичеву, сделал резкий выпад и попытался ударить Кузьмичева в челюсть. Но тот ловко увернулся, и враг полетел на землю. Остальное было совсем просто. Кузьмичев бросился на него, перевернул ловким приемом на спину, вытащил из кармана нож, щелкнул лезвием.
Никогда ему не доводилось своими руками проливать человеческую кровь. Но он не боялся, рука его не дрожала. Этот щенок, этот ублюдок поселился в его доме, трахает его молодую жену, растит нагулянного с ней ребенка. Сейчас он ответит за все. А потом ответит и она. Кузьмичева буквально трясло от ненависти, от предвкушения законного возмездия.
- Ты что? - пробормотал насмерть перепуганный противник.
- Хороша водичка в Днепре? Хорошо поплавал? - спросил, зловеще улыбаясь, Кузьмичев.
- Нормальная водичка, - процедил тот, дыша Кузьмичеву в лицо водочным перегаром... - А что тебе Днепр-то? Ты кто такой, не пойму, - пытался он вглядеться в лицо Кузьмичева. - Лицо вроде бы знакомое.
- Ничего, скоро поймешь, - обнадежил его Кузьмичев. - Еще бы оно тебе не было знакомо. А как чувствует себя твоя любовница?
- Нормально чувствует. Пусти, ты что?
Кузьмичев крепко прижал его к земле, и тот истошно закричал.
- Молчи, собака, молчи, - прошипел Кузьмичев и зажал ему рукой рот.
- Ну что, узнал, наконец? - спросил Кузьмичев, отрывая руку от его рта.
- Павел Дорофеевич? - с удивлением прошептал Виктор. - Вы же...
- Узнал, собака, узнал... Ну вот и славно. Живой я, живой, не мерещится тебе. Поплавал ты в Днепре, поплавай же теперь в своей крови, - сказал Кузьмичев и острым, как бритва, лезвием полоснул по его горлу.
Оставляя за собой трупы людей, мешающих ему, он не мог себе представить, насколько это трудно своими руками лишить человека жизни. И все же он сумел перешагнуть через этот предел. Враг издал приглушенный стон, потом захрипел, несколько раз дернулся и затих. Кузьмичев встал, дрожащей от волнения рукой вытащил из кармана платок, вытер им кровь с ножа и отправился к Галине. Через несколько метров он, однако, остановился, припомнил совершившуюся только что расправу, и его начало бешено рвать. Но он сумел взять себя в руки и продолжить свой путь.
Открыл калитку и вошел во двор. Собака узнала его и стала к нему ласкаться. Он погладил ее и прошел в дом. И в этот момент на душе у него стало очень славно, он начал испытывать настоящий подъем.
- Ну как? - спросила Жанна, когда он с блуждающей улыбкой на тонких губах вошел в ее квартиру.