Карл был полностью согласен. Существовало не так уж много дел, расследование которых ему пришлось бросить ради того, чтобы двигаться дальше, но несколько таких нашлось и на его счету.
– На мой взгляд, особенно бросается в глаза четвертый пункт. Что ты имел в виду, когда писал его?
– Явно то же самое, что и ты: почему она предпочла прогулку в парке своей привычной тренировке по бадминтону? Ясное дело, без романтики тут не обошлось.
– Но вы не выяснили, с кем должна была встретиться Стефани?
– Нет. Забавно, но нет никаких намеков на то, что у Стефани на тот момент имелся парень. Ты знаешь, она была скромной девушкой. Не из тех, что спешат обзавестись мужиком.
Карл прекрасно знал этот тип женщин и потому тяжко вздохнул.
– А что с первым пунктом? Что необычного обнаружил Харди, когда увидел эту самую Стефани?
– Он участвовал в одной из наискучнейших миссий по превентивной работе с населением и должен был читать доклад о взаимодействии между школой, полицией и социальными службами. Зайдя в аудиторию, Харди увидел женщину бесподобной красоты; она улыбалась ему от дальней стены классной комнаты. По его собственным словам, он едва мог сосредоточиться на теме доклада. И после того как ее убили, Харди в течение нескольких дней ходил сам не свой от досады, огорчения и ярости в связи с тем, что кто-то посмел лишить жизни столь очаровательное создание. Он горел желанием помочь нам, но, как ты сам знаешь, был по горло занят вашими собственными расследованиями.
– Стефани была красавицей, я знаю.
– Она могла любого мужчину выбить из колеи, так сказал мне Харди. Спроси у него сам, если хочешь.
– У тебя сохранились списки родителей учащихся седьмых и девятых классов, о которых ты писал во втором пункте?
– Хм-м, Карл, я вижу, ты вообще не брал в руки материалы, которые я тебе предоставил… Этот список представлен на втором листе из тех, что я вручил тебе во время обеда в ресторане. Просмотри его – возможно, найдешь там что-нибудь интересное.
– Ох, как неловко вышло, Маркус, прости… То, что творится сейчас с Розой, занимает все мои мысли. – Мёрк вновь опустил взгляд на бумажку с четырьмя пунктами. – А что с третьим пунктом? Разве разговор на чуть повышенных тонах не считается нормальным в формате подобных встреч с учителем? Я прекрасно помню парочку бесед с классной руководительницей Йеспера, когда мы с Виггой горячо отстаивали свою точку зрения.
– Да, конечно, и эти самые родители, семья Карстенсен и семья Виллумсен, из-за которых случился весь сыр-бор, были вполне любезными, когда я с ними разговаривал. В общем и целом в обоих случаях речь шла об одном и том же, и, по словам одной учительницы, дискуссия вышла и впрямь не особо приятная и достаточно нетипичная. В случае матери-одиночки недовольство было продиктовано причинами более личного характера, но подтекст все равно сквозил в словах учительницы. Этой женщине по имени Бирте Франк казалось, что Стефани привлекала излишнее внимание ее дочери. Учительнице показалось, что мать ревнует.