Надпись «Марк Джонсон», сделанная черной тушью, красовалась прямо на ободранной филенчатой двери, которая каким-то чудом ускользнула от внимания пожарной инспекции. Карл с Ассадом постучали в дверь.
– Входите! – отозвался мужской голос с сильным американским акцентом.
Ожидая увидеть бардак типа того, что предстал их взглядам в жилище Бенни Андерссона, они ошибались. Вся квартира была пропитана запахом кондиционера для детского белья. Они прошли по коридору мимо пары крашеных пивных ящиков и оказались в гостиной, меблировка которой ограничивалась диваном-кроватью, столом, телевизором и комодом.
Карл осмотрелся. Если Дениса Циммерманн скрывается где-то в этой комнате, для этого ей пришлось хорошенько спрессоваться.
Он сделал знак Ассаду проверить остальные помещения квартиры.
– Вы полицейские, – констатировал мужчина, не слезая с дивана. Кожа его была желтушная; он сидел обернутый в ватное одеяло, несмотря на то, что температура воздуха приближалась к тридцати градусам. – Вы пришли, чтобы меня арестовать?
Неожиданное приветствие.
– Нет, мы не имеем никакого отношения к миграционной службе; мы – следователи из отдела убийств полиции Копенгагена.
Возможно, Карл рассчитывал на то, что это заявление вызовет резкое недовольство, как часто случалось во время подобных визитов, однако мужчина сжал губы и понимающе кивнул.
– Мы пришли в связи с поисками вашей дочери.
Ассад вернулся в гостиную, дав понять, что ее не оказалось ни на кухне, ни в туалете.
– Джеймс, вы не могли бы сказать нам, когда виделись с Денисой в последний раз? Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас Марком?
Он пожал плечами. Ему было все равно, как к нему обращаются.
– Дениса? А для меня она по-прежнему Доррит… Последний раз я встречался с ней в две тысячи четвертом. А сегодня узнал, что она объявлена в розыск. Я расстроился, как вы, наверное, понимаете. – Он потянулся за стаканом, стоявшим на столе. Судя по всему, с водой.
– Мы расследуем убийство вашей бывшей тещи. И нам приходится включить в список подозреваемых всех, с кем она общалась незадолго до смерти. Вот почему нам очень хотелось бы побеседовать с вашей дочерью о ее перемещениях за интересующий нас период.
Больной сделал глоток и поставил стакан себе на живот.
– Вы ведь прекрасно знаете, что меня могут выслать из страны?
Карл с Ассадом кивнули.
– Американские военные носом землю роют, лишь бы заполучить в свои сети таких дезертиров, как я. В тот момент, когда я сбежал, мне вот-вот должны были дать майора. У меня было столько медалей, что я чуть ли не сгибался под их весом. Я участвовал в бессчетном количестве миссий, тогда они шли нескончаемым потоком; да только ни одна из них не была героической, это я вам точно говорю. Вот потому-то они так и стремятся заполучить обратно таких, как я, и поскорее убрать их с дороги. Ибо мы не должны болтать лишнее, тем более когда на груди у нас медали и звание майора уже маячит на горизонте. – Он затряс головой. – Американские военные никогда не забывают о дезертирах. Вот как раз недавно они попросили выдать им одного из Швеции, хотя он прожил там двадцать восемь лет и давно обзавелся семьей. В связи с чем я спрашиваю: что мешает датчанам меня выдать? Моя болезнь?