Кажется, Семъйяза полностью погрузился в это воспоминание, но мне оно не нравится. Эта дерзкая шатенка с сигаретой, которой он так очарован, совершенно непохожа на мою маму.
– Мне понадобилось много времени, чтобы заставить ее вновь заговорить со мной. И еще больше, чтобы добиться поцелуя…
– С чего ты решил, что я хочу это слушать? – перебиваю я.
Уголок его рта приподнимается в лукавой улыбке.
– Мне кажется, ты очень похожа на нее.
Холодный ветер забирается под рукав и скользит по руке, отчего я плотнее закутываюсь в пальто. По эту сторону забора мне ничего не угрожает. Это освященная земля. Но я же не смогу провести здесь всю свою жизнь.
– Расскажи мне о ней, – просит Семъйяза, невозмутимо смотря на меня своими золотистыми глазами. – Какую-нибудь короткую историю. Что-нибудь новое.
Я нервно вздыхаю.
– Поэтому ты преследуешь меня? Ради историй?
– Расскажи мне, – повторяет он.
Мысли начинают метаться в голове в поисках истории, которой я могла бы поделиться с ним. Конечно же, у меня сохранилось множество воспоминаний о матери: разных, глупых, о тех временах, когда я злилась на нее из-за того, что она из моего лучшего друга превращалась в строгую мать, которая устанавливала границы и наказывала меня, если я переступала их, а также моменты нежности, в которые я понимала, что она любит меня больше всего на свете. Но я не хочу делиться этим с ним. Это наши истории.
– Что-то ничего не приходит на ум, – покачав головой, отвечаю я.
Его взгляд мрачнеет.
«Он не может причинить мне вреда здесь, – успокаиваю себя я. – Не сможет до меня добраться». Вот только дрожь не стихает.
– Понятно, – говорит он так, словно я законченная эгоистка. Но с этим уже ничего не поделаешь, ведь я на четверть человек. – Может, вспомнишь что-то в другой раз, – более небрежным тоном продолжает он.
Вот только я очень в этом сомневаюсь.
– А ты узнала тот важный секрет, который скрывала твоя мать? – спрашивает он так, будто мы обсуждаем погоду.
Ну а мне приходится призвать все свои силы, чтобы сохранять равнодушное выражение лица и скрывать от него свои мысли.
– Не понимаю, о чем ты, – с такой же небрежностью в голосе отвечаю ему я.
На его лице появляется улыбка.
– Значит, все-таки узнала, – говорит он. – Иначе бы не закрывалась от меня так сильно.
Видимо, он понял, что я отгораживаюсь от него. Интересно, насколько хорошо мне удается сохранять спокойствие, или он все же слышит бешеный ритм моего сердца, замечает, как участилось дыхание, и ощущает кислый запах страха, сочащийся из моих пор.
Я беспомощно качаю головой. Не стоило говорить с ним. С чего я решила, что смогу с ним справиться?