Ее глаза были открыты, а голова повернута влево под неестественным углом, что сразу указывало на причину смерти: шея жертвы была сломана. Джесси на секунду отвела взгляд, несколько раз моргнула, заставила себя сконцентрироваться и снова повернулась к кровати.
Не считая смертельной травмы, во всем остальном мать выглядела вполне обыденно. Ее тонкие темно-русые волосы виднелись лишь местами, а парик лежал на тумбочке у кровати. Морщинки у глаз теперь казались менее заметными.
Либо она не понимала, что сейчас произойдет, либо Ксандер Турман постарался придать ее телу умиротворенный вид уже после убийства. Руки Джанин свободно лежали по бокам, а на ноги были надеты теплые носки, поскольку в первые дни после химиотерапии она всегда мерзла.
Джесси отвела взгляд и оглядела комнату в поисках чего-то необычного. Но ничего не бросилось в глаза. Дверь шкафа была закрыта, а в ванную приоткрыта. Телевизор был выключен, пульт лежал сверху. Справа стоял старомодный видеомагнитофон. Панель с надписью «запуск» скрывалась под таким слоем пыли, что едва можно было различить, что там написано. Ни одна семейная фотография не пропала. Все выглядело вполне привычно, не считая тела убитой женщины на кровати.
Джесси вышла и прошла по коридору туда, где собралась целая толпа следователей. Приблизившись, она тут же поняла, что вызвало у присутствующих столь высокую заинтересованность. Сразу стало ясно, что мать действительно умерла быстро и спокойно. Опустившись на колено, Джесси сделала вид, что завязывает ботинок, хотя поверх обуви были надеты бахилы. Это было сделано для того, чтобы позволить себе выдохнуть душераздирающий крик, переполнявший легкие. Представшая картина оказалась действительно ужасной и до боли знакомой.
Брюс Хант сидел в кресле в гостиной с привязанными к деревянным подлокотникам руками. Его ноги были примотаны к стулу посредством скотча, а веки закреплены так, чтобы глаза оставались постоянно открытыми. На груди от левого плеча до самой шеи виднелся глубокий порез.
Рука Джесси невольно потянулась к тому месту, где находился точно такой же шрам, полученный при аналогичных обстоятельствах. Когда Ксандер Турман заставлял маленькую Джессику наблюдать за убийством собственной матери, он также привязал ее руки и ноги к стулу, насильно раскрыв глаза. Подобным же образом он нанес ей ножевое ранение на верхней части груди. Все повторялось за одним лишь исключением.
На груди папы находилась еще одна рана. Оружия нигде не было видно, но оно явно было огромным, поскольку дыра над сердцем соответствовала размеру мяча для гольфа. Кровь, в основном уже высохшая, стекала по телу в образовавшуюся лужу между ног.