— Нет у ксендза денег, так не хотите ли попадью, — пробормотал Фаберовский. — На вас заработаешь!
— Но вы ведь сотрудничаете с либеральными и даже радикальными газетами, ведь так? Я видел одну вашу статью в «Пэлл-Мэлл» у Стида. Я дам вам рекомендательное письмо генералу Миллену, где представлю вас как русского эмиссара. Вы сами в прошлом году следили за делегацией ирландцев в Петербурге, так что не мне вам рассказывать, какие надежды они возлагают на русскую помощь. Миллен выехал в Европу в качестве корреспондента «Нью-Йорк Геральд». Думаю, что он сообщит мне, как его можно будет найти. Так что если вы понравитесь Миллену, то через него сможете завести знакомства с парижскими фениями и через них узнать о любых действиях Миллена, если Солсбери решит использовать генерала для своих целей. Только на виски не скупитесь. Сенсационная статья вам обеспечена! Большой гонорар! Королева и гомруль спасены!
— В сложившейся ситуации этот вариант меня не прельщает, мистер Дженкинсон, уж очень он грозит неприятностями, — надулся Фаберовский. — Меня как-то больше, знаете, стали беспокоить документы, связанные с работой на вас.
— Очень жаль, что вы ничего не поняли из того, что я вам говорил, — Дженкинсон встал, давая понять, что аудиенция закончена. — Если Лондон погрузится в кровавый ужас этим летом, часть вины будет лежать и на вас. А документы я все сожгу, хотя министр очень желал заполучить их в свое распоряжение. Я никогда не предавал людей, которые работали на меня.
— Исключая случаи № 11б, 24с и так далее. Вы, мистер Дженкинсон, испытываете типичный комплекс чиновника, увольняемого в отставку, так называемые ложные крылья. Это проблематичная святость, которая не признается ни высокой, ни низкой англиканской церковью и не влияет на пенсионную выслугу лет. Но не волнуйтесь, мистер Дженкинсон. Куда же я от вас денусь?
11 декабря, суббота
Дома Фаберовского ждала странная карточка, доставленная посыльным. Отпечатанный в типографии текст гласил:
«В память:
ЮЛИУСА КОГЕНА
Умершего в Карлсбаде, Богемия (Австрия), 13 декабря 1886 года,
в возрасте 63 лет».
На обратной стороне карандашом было написано: «Похороны состоятся завтра, 12 декабря, в 11.30 пополудни на Уиллсденском кладбище. Обязательно приезжайте. Г. Реймонд».
Никакого Юлиуса Когена Фаберовский знать не знал, и зачем он должен присутствовать на его похоронах — было совершенно непонятно. Правда, он был знаком с американцем Генри Реймондом, торговцем алмазами, несколько лет бывшим его соседом по меблированным комнатам мисс Больян. Реймонд слыл богатым бездельником, который живет на доходы, получаемые от фирмы по продаже алмазов, имел дюжину лошадей, участвовавших в скачках в Эпсоме, паровую яхту и широкий круг великосветских знакомств. Однако имевшиеся у Фаберовского сведения, странные партнеры Реймонда, с которыми поляку приходилось знакомиться, и не менее странные дела, которые тот иногда поручал ему, складывались в мозаику, из которой проступало совсем не светское уголовное рыло. Вероятно, Реймонд опять хотел нанять его для какого-нибудь дела, и на кладбище у него будет возможность показать человека, который его интересует. Надо ехать, в нынешнем положении выбирать не приходилось.