— Не могли бы вы говорить помедленнее, — попросила Света. — У меня сложности с немецким языком.
Фридрих замолчал.
— Как я поняла из вашего письма, вы работаете в большой фирме на складе — так?
Фридрих коротко кивнул.
— А живете вы где? В городе?
— Да, я живу в центре, недалеко от моей работы, — теперь он с усилием растягивал слова, отчего его речь звучала, как замедленная магнитофонная запись.
— А откуда вы родом? — продолжала Света.
— Я приехал с севера Германии, из Ганновера, — отвечал Фридрих, как на уроке. — Там живет моя мама.
— Она тоже снимает квартиру?
— Нет, у нее свой дом.
— Слышь, Марин, ему в перспективе дом светит, — шепнула в сторону подруги Света.
Дальше Фридрих опять сорвался в галоп и начал тараторить.
— Ну ты что, опять ничего не понимаешь? — спросила Марина, глядя, как лицо подруги постепенно вытягивается от недоумения.
Фридрих замолчал, а Света застыла с открытым ртом.
— Ты мне, в конце концов, переведешь что-нибудь? — не выдержала Марина и дернула подругу за рукав.
— Марин, он спрашивает — у тебя паспорт с собой?
— Зачем ему мой паспорт понадобился?
— Он хочет сегодня на тебе жениться.
— Чего-о?
— Он понял, что вы для этого встретились.
Марина схватила сумку и, щелкнув замком, вытряхнула ее содержимое на стол. На образовавшуюся горку сверху шлепнулось увесистое портмоне.
— Слава богу! Все с собой! Поехали.
— Марин, ты что, с ума сошла? Ты же его в первый раз в жизни видишь.
— А вот все остальное уже мое дело, — отрезала Марина. — Поехали, говорю.
У немцев несколько иное обозначение этажей. То, что у нас считается первым, у них называется — Erdgeschoß, что в переводе на русский язык означает «земляной этаж». Это определение как нельзя лучше подходило к квартире, в которой поселились молодожены. Она была действительно расположена прямо на земле, без всякого задела или перехода. Окна отставали от асфальта сантиметров на десять, не больше, и тут же, сразу за окном, начиналась большая шумная дорога, которая подходила вплотную к дому с двух сторон. Домик был маленький и хлипкий, в три этажа. Его хрупкая конструкция начала шестидесятых никак не была рассчитана на современную агрессию несущихся в три ряда автомобилей. Стены, покрытые грязно-розовой штукатуркой, непрерывно вибрировали и дрожали, вызывая в жильцах смутное беспокойство и страх.
Фридрих, которого по российской привычке подруги быстро окрестили Федей, оказался человеком тихим и болезненным. С робким шуршанием он передвигался по двум крохотным комнатам, как бы боясь обнаружить свое присутствие в этой жизни. Приведя в дом молодую жену, он совершенно растерялся и, не понимая, что же теперь делать, стал пугливо прятаться в другой комнате.