— Как мой Шери?
— Шери прошел курс боевой дрессировки, осознал, что неправильно относился к своей хозяйке, совершенно напрасно видя в ней существо слабое и якобы нуждающееся в защите. Теперь стал замечательным псом. Дафна в нем души не чает…
— Кто из ребят ушел? Кто остался? Я так соскучилась по всем!
Все эти два с половиной года ощущение вины перед оставшимися мешало вырваться и навестить Итав.
— Лиора и Даниэль ушли, помнишь его, он на ситаре играл и буддизм проповедовал? Мы оказались бездуховными. У Галит и Дани родилась дочка. — Об этом я слыхала от Рони. — В Итаве опять открыли детский садик, Галит грозит, если понадобится, укомплектовать его своими силами, а ее Дани теперь секретарь кибуца. Рина с Эльдадом поженились и ушли в сельскохозяйственный кооператив. Эльдад подсчитал, что на себя работать выгоднее. Шоши познакомилась с кем-то из Нахшона и перебралась туда…
Хм, наверное, нет негодных невест, есть только недостаточно упорные.
— А Дафна?
— Мы с Дафной вместе. Это серьезно.
Я рада за них. Ури повезло. И Дафне тоже.
— Осенью Коби с Авиталь собираются пожениться. Некоторым Итав пошел на пользу.
Если это осуждение, то мне нечем защищаться.
— Мне он тоже пошел на пользу. Просто у меня больше не было сил.
— У многих не хватило сил, не вини себя. Ты сделала, что смогла. Лучше, чем ничего. Другие пришли на уже обжитое место, им легче.
Он добрый, я всегда любила его за это.
— Ури, я, наверное, уйду и отсюда…
Хорошо, что он не ошарашен.
— А Рони?
— Рони, как кошка, всегда падает на четыре лапы, ему везде хорошо. А я за пять лет перепробовала три кибуца и ни в одном не смогла найти себе места. Гадот — не Итав, без меня легко обойдется, а мне непонятно, зачем я здесь. И надоело…
Вот оно сказано, это давно просившееся наружу плохое слово «надоело». Ури слушает и, кажется, не осуждает.
— Я честно пять лет пыталась, — мне очень важно объяснить ему. — Но наверное, я с самого начала была для кибуца неподходящим человеком. Конечно, надо было слушать маму и идти учиться. А так все получилось напрасно.
— Тебя послушать, ты в тюрьме пять лет просидела!
— В тюрьме не сидела, но и пенициллин не изобрела! — уличаю саму себя.
Он смеется, ямочки темнеют:
— Не переживай, еще не доказано, что в городе ты бы уже стала профессором. Это хорошо, что ты попробовала сделать хоть что-то необычное. Не надо начинать жить робко.
Красивый солдат встает, закидывает винтовку за плечо. Он торопится, дорога в Итав долгая, его ждет не дождется веселая Дафна, а в воскресенье обратно в Ливан. Я обнимаю его. На прощанье Ури целует меня в щеку: