— Кто этот замечательный человек? Что он делает? — Мама по-прежнему влюблена в Рони.
— Он подполковник, только что вернулся из Ливана! Ему тридцать девять лет. Он настоящий ковбой! У него пастбища и лошади и много коров!
— А жены с детьми у него, случайно, нет?
— Нет, конечно! — спешу я успокоить мать. — То есть была, но она от него ушла. Точнее, его выгнала, а сама осталась. Со всеми тремя детьми! — Мама молчит. Я догадываюсь, что радость ее умеренна. — Мама, неужели тебе не хочется, чтобы я наконец-то была счастлива? Что бы меня наконец кто-то по-настоящему любил?
В мамином голосе звучит не столько радость, сколько отчаяние:
— Ты что, Саш, решила в двадцать лет в гроб лечь и крышку над собой гвоздями забить?
Бросаю трубку. Не верит, что я могу быть счастлива, ослушавшись ее! Свою жизнь испортила, а теперь хочет испортить и мою! Завидует! Хочет, чтобы я жила по ее подсказке. Несчастлива сама и мне пытается помешать!
Лето проходит в ожидании свободного, как тигр, Дакоты, который появляется у моего порога, когда ему вздумается. Целыми днями я вновь и вновь запускаю раздобытую кассету с песней «Eye of the tiger», смотрюсь в зеркало, представляя, что это он любуется мной. Без него я как кукла, которой никто не играет. Я только жду, когда придет мой возлюбленный, заберет меня и вовлечет в захватывающие, необыкновенные приключения. Мы вновь будем носиться на его мотоцикле или старом джипе по всем закоулкам Верхней Галилеи. Мы будем поджигать сухую траву на пустыре, и я с ведром воды и старым одеялом буду охранять остальное пастбище от зажженного нами пламени. Во время таинственных переговоров с похитителями скота я буду терпеливо ждать его ночью в каком-то ущелье, в джипе с тарахтящим мотором. Я буду возлежать, опершись на подушки, за торжественной трапезой в доме арабского перекупщика скота, единственная женщина среди перебирающих четки мужчин. Верхом на лошадях мы будем отделять бычков от остального стада: он — уверенно въезжая в гущу животных, а я — прижимаясь к забору и уворачиваясь от каждой мычащей коровы.
В столовую я больше не хожу, не хочу сталкиваться с Рони, потому что, узнав про Дакоту, он принялся ревновать и угрожал застрелить сначала меня, а потом и себя. Где были эти страсти, когда они были нужны? Теперь я только опасаюсь стать еще одной трагической кибуцной легендой. Вот и сегодня мой ужин приносит верная Хен.
— Саш, зачем тебе это надо?
— Я люблю его! — отвечаю с вызовом.
— У вас абсолютно ничего общего. И некоторым образом у него имеется жена!
— Она его выгнала! Он ее больше не любит!