Сделав еще один глубокий вдох, я внимательно изучила зияющий неприятной темнотой вход, кокетливо обрамленный высокими колоннами. Придирчиво оглядела далекую дверь, по достоинству оценила мрачноватую красоту черных стен. Бестрепетно всмотрелась в убегающий в никуда коридор, подметила далеко впереди тускло светящиеся огоньки зажженных факелов, заманчиво мерцающие и словно бы приглашающие войти…
А потом хмыкнула и решительно шагнула внутрь.
В коридоре было неуютно. Стоящие по обе стороны от единственного прохода колонны откровенно угнетали. Света почти не было – в такое время суток прихожане редко радуют храм своим присутствием, поэтому закрепленные на стенах факелы не горели. И только далеко впереди маячило несколько светлых точек, молчаливо обещающих, что скоро эта неприятная темень закончится.
Шагов через пятьдесят, сделать которые мне абсолютно никто не помешал, коридор, внезапно пошедший под уклон, действительно закончился, открывшись в большом пирамидальном зале. Разумеется, зал был пуст и погружен в глубокий полумрак. За исключением, пожалуй, небольшого, смутно напоминающего алтарь возвышения в противоположном конце и двух мраморных статуй по обе стороны от него, на которые падал слабый свет от висящего под потолком магического светильника.
Подробностей рассмотреть не смогла – слишком темно. Только и поняла, что пол тут вроде бы мраморный, составленный из прямоугольных, идеально подогнанных друг к другу и имеющих неприятный зеленоватый оттенок плит. Стены сделаны из такого же зеленоватого камня, но щедро украшены барельефами, изображающими различные сценки из жизни обычных людей. Вдоль главного прохода виднелось около десятка мощных колонн, убегающих верхушками куда-то под самый потолок. А где-то над ними, немного сбоку от одинокого светильника, обнаружилось небольшое отверстие, через которое в зал с трудом пробивались неяркие отсветы двух местных лун. В целом зал выглядел довольно мрачно. За исключением, пожалуй, лишь статуй – крылатых, нечеловеческих, слишком тонких и хрупких, чтобы изображать простых смертных. Если бы дело происходило в Валлионе, я бы рискнула предположить, что это – айри. Ангелы. Потому как величественные и с крыльями. Но если вспомнить, что это все-таки храм Айда, то их присутствие здесь по меньшей мере выглядело неуместным. А ничего другого в голову как-то не приходило, кроме того, что, возможно, у владыки ночи тоже имелись какие-нибудь крылатые слуги. Или вестники. Худощавые, как эары, но с неподвижными, какими-то невзрачными, абсолютно незапоминающимися лицами, на которые неизвестный скульптор почему-то пожалел времени и сил. Но зато он так искусно вылепил крылья, что они выглядели единственной настоящей частью каменных тел. Единственной, которая жила какой-то своей, совершенно особенной жизнью, неуклонно притягивала взгляды, отвлекала от всего остального и заставляла зачарованно разглядывать каждое перышко, каждый блик и каждую тень, играющую ими подобно виртуозному миму.