— Ни к чему быть такой соблазнительной, — огрызнулся Куин, прежде чем успел прикусить язык. Прикрыв глаза, он запрокинул голову и молча взмолился, чтобы к нему вернулись остатки разума. Или молния ударила. Или появилась машина времени, чтобы откатить все на час назад. Или на день. Или на целую жизнь.
Вот только, несмотря ни на что, у него как-то не получалось жалеть о том, что он поцеловал Кэллахан. Потому что этот поцелуй был… великолепен. И что еще хуже, ему хотелось повторения. И продолжения. Черт, похоже, он действительно влип.
— Наверное, нам обоим нужно глубоко вдохнуть и успокоиться. — Покрутив головой, Куин постарался немного расслабить шею, а потом продолжил: — Слушай, Рыжая… — он специально назвал ее детским прозвищем, — ничто не меняет того, что ты — это ты, и все это… неправильно.
Ну не то чтобы вообще неправильно, но в их конкретном случае… Они же лучшие друзья. И он не хочет ее потерять. Потерять то, что у них есть.
— Неправильно?
Чувствуя, что ему не хватает кислорода, Куин пальцем оттянул воротник. Будь на ее месте кто другой, он с легкостью выпутался бы из положения, но перед ним не незнакомка, а женщина, с которой он живет. Женщина, на которой он женат. Пусть их брак и фиктивный, но тем не менее…
— Ну не то чтобы неправильно, но… странно.
— Странно?
Почему она раз за разом бросает ему в лицо его же слова?
Тряхнув головой, Куин взмолился о терпении. Он отчаянно пытался мыслить трезво, но все еще чувствовал на губах сладкий вкус Кэл, а руки хранили ее тепло…
Шагнув вперед, чтобы вновь ее поцеловать, Куин резко замер, закрыл глаза и в очередной раз старательно напомнил себе, что продолжать им не стоит.
Совсем.
Потому что вместо того чтобы заниматься сексом с Рыжей, он с тем же успехом мог бы полить их дружбу напалмом, а потом устроить по ней воздушную бомбардировку.
Лучшая подруга, с которой он живет, да еще и состоит в фиктивном браке. Страшно даже подумать, какие их ждут осложнения.
Необходимо прямо сейчас все исправить. А для этого нужно полностью себя контролировать и сохранять спокойствие. Ну и, разумеется, не распускать руки.
Лучше всего пошутить. Они всегда любили смеяться, а сейчас, как никогда, нужно разрядить обстановку.
Вот только в голову не лезло ничего даже отдаленно смешного, а тишина с каждой секундой становилась все более неловкой. Да еще это напряжение и жар… Кэл же закусила нижнюю губу и завела руки за спину, явно ненамеренно выставив вперед грудь, которой он не отказался бы полюбоваться подольше.
Опять.
Так, ладно, хватит.
— Слушай, я не хочу, чтобы между нами возникла неловкость.