— Рыж, в тебе не найдется ни грамма вульгарности. Что бы ты ни надела, в тебе всегда чувствуется класс.
Между ними вновь проскользнула искра, и Кэл поймала себя на том, что, облизываясь, неотрывно всматривается в губы Куина. Черт, как же она его хочет!
— Журналисты заметили кое-что еще, — вздохнул Куин, отведя взгляд.
— Выкладывай.
— Кое-кто интересуется, все ли гладко в раю.
— В раю? Это про наш брак? — Разумеется, у них крупные неприятности, но репортерам-то это откуда известно? — Нас видели на террасе?
— Даже если и видели, это лишь подтвердило бы, что мы без ума друг от друга.
— Точно. Тогда что не так?
— Я не стоял рядом, когда ты произносила заключительную речь, и, сняв маску, выглядел не слишком довольным. А еще мы не танцевали и уделяли друг другу мало внимания.
Что ж, верно подмечено. Обычно они с Куином постоянно прикасались друг к другу, явно выказывая симпатию. Ей всегда было приятно держать его за руку, а он охотно обнимал ее за талию и прижимал к себе. Они отлично ладили и наслаждались близостью, и окружающие это видели. Во всяком случае, Тоби точно видел и открыто ненавидел их дружбу.
Вчера же, вернувшись с террасы, они просто не знали, как вести себя друг с другом. Кэл одновременно злилась и сгорала от неудовлетворенного желания, да и сам Куин, сумевший сохранить внешнюю невозмутимость, явно был не в себе. Дотянуть до конца вечера они смогли, лишь старательно не замечая друг друга, словно вовсе и не они жадно обнимались на террасе.
— У нас нет выбора, нужно действовать. Рэн считает, что мы обязаны устроить показуху и доказать всему миру, что у нас все замечательно.
Кэл задумчиво проследила взглядом за стекавшей по стеклу каплей дождя.
— Вот только это не так.
— Но кроме нас этого никто не знает, — возразил Куин, — а отступать уже поздно. Возможно, но она все равно должна спросить. Должна знать.
— А как насчет прошлой ночи? Как быть со случившимся на террасе?
— Про это, — выдавил Куин сквозь стиснутые зубы, — мы просто забудем.
Устроившись на уголке стола печатавшей Рэн, Куин покрутил в пальцах ручку.
— Про меня пусть говорят что угодно, но Кэл я никому шлюхой называть не позволю. — Выходные закончились, а он так и не сумел успокоиться. — Пускай пишут опровержение и извиняются, иначе я привлеку их за клевету.
Рэн легонько сжала ему колено.
— Ты же и сам отлично понимаешь, что ничего не добьешься и лишь подольешь масла в огонь. Лучше не обращай на них внимания.
Легко сказать. Как он может не обращать внимания на такие слова, когда ясно видел, сколько боли и беспокойства скрывалось в глазах Кэл, когда она спрашивала, было ли ее платье неподобающим или слишком вызывающим? Она же явно начала сомневаться в собственном вкусе и суждениях. И как же его злило, что из-за какой-то дурацкой статьи, каких-то двух сотен неумело подобранных слов она в себе усомнилась…