— Это правда?
— Он кричал на Майка, а я не могла этого вынести, — всплеснула руками она. — Хочешь — пристрели меня за это.
— Черт возьми, нет, — улыбнулся Рид, — мне просто жаль, что я этого не слышал.
Лайла одарила его улыбкой. Пока все шло неплохо.
— Это было офигительно! — признал Майк.
Когда Конни принесла кофе и печенье, Рид снова взглянул на брата. Лайла почувствовала, как напряглись нервы мальчика, и поняла, что он волновался не меньше ее.
— Я не хочу возвращаться, — еле слышно произнес Майк. — Я ненавижу там все, Рид. Они заставляют носить эту дурацкую форму, вечно указывают, что тебе делать, и еда — полный отстой. Она вся — полезная, и ты даже не можешь съесть что хочешь… — Последнее предложение он произнес так, будто в школе его пичкали ветками и травой. — И мама сказала, что мне придется остаться там на каникулы, а на лето из всей школы остаются только я и два других мальчика, и ночами так жутко, когда вокруг почти никого нет, и…
— Переведи дух, — мягко посоветовал Рид и пододвинул к брату печенье.
Слезы подступили к глазам Лайлы. Солнечный свет струился из окна, падая на кухонный стол. Рози хлопнула ручками по подносу для еды, а Конни подошла, встав рядом с Лайлой, словно они могли воздвигнуть стену, способную защитить одного маленького одинокого мальчика. Только вот требовалось ли это?
— Ты можешь остаться здесь, — постановил Рид, и Майк поднял на него глаза, сиявшие надеждой так же ярко, как солнце.
— Правда? — Одного слова, произнесенного приглушенно, в благоговейном трепете, хватило, чтобы разбить страждущее сердце Лайлы.
— Да. Я тоже ненавидел школу‑интернат, — покачал головой Рид. — Там действительно жутковато ночью, особенно когда другие дети разъезжаются. У нас много комнат, поэтому ты можешь провести лето здесь. И мы подумаем, что делать со школой в сентябре.
— Правда? Я могу остаться? — срывающимся голосом спросил Майк и вытер глаза тыльной стороной ладоней.
Только сейчас Лайла осознала, что все это время сдерживала дыхание. Ей следовало знать, что Рид поступит именно так. Разве он уже не доказал ей, что не такой бесстрастный, каким хочет выглядеть?
Взъерошив волосы брата, Рид сделал глоток кофе.
— Я проясню все с отцом и твоей матерью. При одном условии…
Мальчик тут же насторожился:
— Каком?
— Ты должен избавиться от этой идиотской формы и начать носить джинсы и кроссовки.
Нижняя губа ребенка дрогнула, его глаза просияли, и в порыве благодарности он сорвался со стула и бросился на шею брату.
Сердце Лайлы переполнилось чувствами, когда Рид обнял мальчика в ответ, и она улыбнулась Конни. И тут Рид перехватил ее взгляд поверх головы Майка, и Лайла могла поклясться, что видела, как еще один кусок его ледяной стены разбился вдребезги.