Мечник обрушил на меня град ударов, не давая и секунды на передышку. Парные клинки сверкали, со свистом разрубая воздух и мои иллюзии которые я едва успевал ставить. Это уже была не армия призраков, а зеркальные отражения, позволяющие лишь пережить следующую атаку. На контратаки не оставалось ни времени, ни сил. А летний вихрь с кровавой яростью позволяли только держаться на одном уровне с противником.
Ичиро не давал мне опомниться или посмотреть по сторонам, так что я не успевал даже сменить стойку. Но несмотря на применение боевой медитации и активное дыхание полного сосредоточения, ставшее уже обычным, мечник не отставал ни на шаг. Кровавая жажда на столько усилила его скорость и восприятие что он безошибочно определял мое местоположение, а техники внушения затрагивали лишь органы зрения не проникая глубже.
И именно это мне предстояло использовать в бою. Размывая собственный образ и контур оружия, я заставлял Ичиро совершать глупые ошибки, парируя несуществующие атаки или наоборот – торопиться с ударом, когда мой клинок был еще слишком далеко. Невозможность попасть по мне сводила мечника с ума, вынуждая атаковать все с большей силой. Он терял концентрацию, открывался для контратаки, и я не смог избежать искушения ударив его шипованным противовесом в беззащитный бок. Раздался треск сминаемого дерева, но в следующее мгновение я понял, что это было ловушкой.
– Попался! – кровожадно усмехнулся Ичиро, зажав противовес локтем. Он коротко замахнулся мечом, собираясь срубить мне голову, но моя молния добежала быстрее. С воем наследник Пинг скорчился на земле, но тут же откатился в сторону и вскочил на ноги. Его лицо еще было сведено судорогой, ноги не слушались и это был единственный мой шанс на победу.
Сражаясь на равных, я не имел права сдерживаться. Любая ошибка, любая поблажка противнику давали ему все больше шансов на победу. И я пошел вперед. Не побеждать. Не обезвредить или покалечить. Я шел убивать. Не знаю, почувствовал ли смену моего настроения Ичиро или просто очередная волна безумия накрыла его с головой, но мечник бросился вперед.
Теперь это была битва не на жизнь, а насмерть для нас обоих. Глефа кружилась, в почти невидимом взгляде вихре, стоило противнику отразить один удар, как на него мгновенно обрушивался второй, отбивая ладони и калеча. С помощью виденья Ци я знал степень повреждения противника и бил по уязвимым точкам, вынуждая его защищаться.
Стоило мне перехватить оружие коротким хватом для убыстрения движений, как Ичиро контратаковал. Его мечи сверкали, обрушиваясь на меня со всех сторон, но яньюэдао было идеальным оружием одиночки. Перехватывая клинок врага крюком, я почти одновременно наносил собственную атаку противовесом, а в случае необходимости легко разрывал дистанцию перехватываясь за самый конец обитого металлом древка.