– Насмотрелась? – рявкает Тейлор.
Я быстро отворачиваюсь. Это что, какая-то вена?
– Прости, я не хотела…
– Что случилось?
Я прочищаю горло.
– Ну… ты нужна нам в вестибюле.
Я рассказываю ей про забор и медведя, и она бледнеет на глазах.
– Где директриса?
– Она пошла к себе в кабинет, но я…
Она оттесняет меня широким плечом и устремляется в вестибюль. Я семеню за ней, чувствуя, как меня отпускает напряжение. Если с нами Тейлор, мы справимся. Она знает, что делать.
Мы спускаемся по лестнице, обгоняя замешкавшихся девочек, которые спешат присоединиться к остальным. Я ловлю взгляд Риз – при виде проталкивающейся через толпу Тейлор по ее лицу проносится облегчение. Но наша радость преждевременна. Вслед за директрисой Тейлор игнорирует собравшихся и устремляется к ее кабинету.
Ко мне подходит Кэт.
– Ничего, справимся сами.
Первым делом мы решаем укрепить парадные двери. Клэр и Эли отправляются с группой девочек в классные комнаты за уцелевшими столами и стульями – всем, из чего можно построить баррикаду. Джулия и Карсон идут в кухню за инструментами, которыми можно открутить привинченные к полу обеденные столы. Даже Лэндри берется помочь и в сопровождении нескольких младших девочек поднимается в спальни, чтобы оторвать от кроватей лестницы.
А я… Я будто приросла к полу посреди вестибюля. Полтора года мы были в условной, но все-таки безопасности. У нас были забор и регулярные поставки. Уэлч и директриса объединяли нас. Полтора года – а я разрушила все за одну неделю.
Сара и Лорен подтаскивают к дверям диваны. Я вижу неподалеку Кэт, которая без Линдси выглядит совершенно потерянной; в столовой Джулия сражается с винтами у ножек длинных столов. Я иду в сторону столовой, но не успеваю сделать и нескольких шагов, как в глубине коридора распахивается дверь, и из кабинета в сопровождении Тейлор вылетает директриса.
Она выглядит лучше, чем тогда у ворот. Одежда приглажена – складки ровные и свежие, как будто у нее в кабинете спрятан утюг; седые волосы уложены в строгий пучок.
– Все встаем, – говорит она и дважды хлопает в ладоши. – Встаем!
Повисает пауза. Такой мы ее видеть не привыкли: обычно она спокойна и держится слегка отчужденно, предпочитая общаться с нами через Уэлч. Но теперь это невозможно.
– Ну? Поживее! – рявкает она, и мы поднимаемся на ноги. Она проносится мимо нас и взбегает на середину лестницы, чтобы нам лучше было ее видно. – Хорошо. Я попрошу вас выстроиться в шеренги, по году обучения и фамилии.
Нам требуется целая минута, потому что мы давно уже не выстраивались в семь рядов. Раньше в каждом ряду было по четырнадцать-пятнадцать человек, а теперь многих из них как будто никогда не существовало, и учиться мы раньше начинали в одиннадцать, а теперь самой младшей из нас тринадцать. Столько девочек стали призраками, и ряды сейчас короткие и рваные – вот почему мы перестали это делать. Слишком больно.