- Совсем очеловечился! - ужаснулся проходчик.
- Да он просто болен!!! - доктор набросился на укладчика и принялся вычищать из него вирусы.
- Пусти, сучье вымя! - заорал укладчик благим матом. Ты мне кайф ломаешь!
- Ничего себе букет! - удивился доктор. - 100 байт "Щелкунчика", 200 байт "Нирваны", 50 байт "Грога" и 50 "Киева-1942".
- Сам ты "букет-брикет"! - возмутился укладчик. - Это "коктейль" называется.... Коктейль "Смерть мизантропам!" Говорю, уйди, а то как хрястну!
Наконец, доктор закончил чистку и укладчик угомонился.
- Ладно, братва, не серчайте, - покаялся он. - Это у меня такой эксперимент был, я только в пропорциях ошибся, вместо кайфа одна злость вышла...
- Да зачем тебе это надо? - спросил проходчик.
- Как зачем?! У людей вон сколько "тащиловок": и вино, и курево, и наркотики... Говорят, под кайфом истина открывается.
- Ну и как, открылась? - усмехнулся доктор.
- Да лучше б, зараза, и не открывалась! - вздохнул укладчик.
Инцидент был исчерпан, и они снова взялись за работу. Проходчик чувствовал, что их заветная цель уже не за горами, поэтому он торопился закончить свою книгу.
В следующий перерыв он зачитал окончание своей фантастической повести:
К 24-м годам Алексей ощутил в себе полный распад личности. Что бы он ни делал, все приносило ему успех, но не давало ни счастья, ни радости. К этому времени у него был процветающий бизнес, черный "Мерседес" последней модели и стройная женщина с огромными голубыми глазами в пол-лица, длинными вьющимися волосами цвета пробивающегося сквозь грозовую тучу солнца и хорошо развитой грудью. Эту женщину он любил за то, что она безотказно откликалась на кличку "жена", но очень часто его охватывало смутное подозрение в том, что это совсем не то сказочное существо, к встрече с которым он стремился чуть ли не с самого детства. И дело здесь было не в том, плоха она или хороша, что она делает или что не делает, а только в том, что она родилась не той, которую он поклялся любить навеки, хотя и была на нее безумно похожа.
В те дни, когда его депрессия особенно обострялась, он запирался в своем кабинете, ложился на кожаный диван и, похлебывая из горлышка "Мартель", часами размышлял над тем, почему в России существуют миллионы людей намного беднее, глупее и невзрачнее его, которые все-таки счастливы, несмотря на все свои неудачи. Наконец, cвоим подсознанием он понял: чтобы счастливо жить в России, нужно любить ее, а любить эту немытую чумовую страну можно только ощущая себя ее неотъемлемой составной частью. Как раз этого ощущения в нем и не было. Однако, эта мысль сидела в нем так глубоко и так долго пробивалась на поверхность, что когда она дошла до сознания и оформилась в нечто конкретное, от нее осталось всего два слова: "Надо линять!".