Рональд Рейган - хроника жизни и времени (Иванян) - страница 302
Говоря о непохожести Рейгана на себя, "недавнего", нельзя не отметить, что для него первый визит в страну некапиталистического мира, а тем более в Советский Союз был глубоко символичен и, конечно, неординарен. "Вообще-то говоря, я не могу вам объяснить, как я сюда попал, — признался он в телефонном интервью журналу "Тайм", — я никогда не собирался приезжать сюда">97. Бросалось в глаза, что он не только говорил так, но и выглядел человеком, никак не могущим понять, как он оказался в Москве, столице государства, которое несколько десятилетий фигурировало в его речах в качестве вселенского пугала. Выражение искреннего изумления в сочетании с нескрываемым любопытством не сходило с его лица, впрочем, как и с лица Нэнси Рейган, на всем протя. — жении их четырехдневного пребывания в Москве, будь то в Кремле, на Красной площади, на Старом Арбате или в МГУ. Советский Союз (а на самом деле та парадная часть столицы, которую он и Нэнси Рейган видели) совсем не походил на то, каким они ожидали его увидеть. Когда один из журналистов задал ему в Кремле вопрос, продолжает ли существовать в глазах президента "империя зла>, Рейган ответил: "Я говорил о другом времени, о другой эре">98.
Президент "растаял" от оказанного ему в Москве приема и изменил свою точку зрения на Советский Союз, комментировали в эти дни американские журналисты правого и левого толка поведение и высказывания столь непохожего на себя Рейгана. "Ничего подобного, — настаивал один из близких к президенту членов администрации, процитированный журналом "ЮС ньюс энд уорлд рипорт", — Рейган не менялся. Изменились Советы". Не означает ли отказ от характеристики Советского Союза как "империи зла" пересмотра отношения президента к коммунизму как системе, задавали вопрос другие. Ни в коем случае, отвечал им сам президент, он призывает к пересмотру отношения к СССР, руководимому конкретным лидером, М. С. Горбачевым, поскольку "он отличается от всех русских лидеров, с которыми я встречался". Третьих особенно пугали заявления Рейгана о том, что на вопрос, считает ли он М. С. Горбачева "другом", он может ответить лишь утвердительно. Не может быть, чтобы он действительно так считал, успокаивали себя и своих единомышленников те, кому подобные заявления очень не нравились".
Согласно утверждениям, встречавшимся в те дни в американской печати, на Рейгана произвело впечатление положение о роли человеческого фактора во внешней политике, содержавшееся в книге М. С. Горбачева "Перестройка и новое мышление", поскольку-де и он сам всегда предпочитал личные отношения официальным. (С кем-то из глав правительств и государства ему удавалось установить тесный личный контакт — в частности, с М. Тэтчер и премьер-министром Японии Т. Накасоне; с кем-то, скажем с президентом Франции Ф. Миттераном, ему это не удалось.) Кроме того, еще в 1984 г. по рекомендации тогдашнего помощника по вопросам национальной безопасности Р. Макфарлейна президент познакомился с автором книги "Земля Жар-птицы: красота старой России" Сьюзанн Мэсси, которая выдвинула тезис о том, что "русские вообще большие индивидуалисты" и что общаться с ними лучше всего на личной основе. Возможность установления такого личного контакта с руководителем Советского Союза Рейгану очень импонировала, тем более что уже первые встречи с ним продемонстрировали их полезность. Комментируя в телефонном интервью журналу "Тайм" в последний день своего пребывания в Москве историю договоренности об обмене визитами с М. С. Горбачевым, Рейган с явным удовольствием вспоминал женевскую встречу на высшем уровне 1985 г.: "Мы прошли в подготовленную мной бильярдную, сели перед горящим камином и начали беседу. На обратном пути я повернулся к нему и сказал: "Вы никогда не были в нашей стране. Я хотел бы, чтобы вы ее повидали". И он ответил: "Хорошо. Я приеду в Вашингтон на встречу на высшем уровне. Но затем давайте проведем еще одну в Москве, и вы увидите нашу страну". Когда мы присоединились к другим членам делегаций и сказали им о двух встречах на высшем уровне, они чуть не упали со своих стульев. Вот тогда-то я впервые понял, что увижу Москву" 1