На́-Все-Руки
работали все:
месили и квасили,
солили и красили,
пекли, волокли,
клепали, трепали,
переливали, вертели,
полировали.
Их артели место в подвале.
А над ними бдительный взор, ревизор, чтобы Мастер, тово, не припрятал товара, со стерляжьей ухи не сиял бы навара – рук-то целых аж две у него!
Вот как раз сюда и царей.
Царь Кирей различает, что лук, что пырей.
Царь Ерема не плох для приема сапог.
Царь Тит за валяньем сукна приглядит.
Царь Касим, пожалуй, кассир.
Святополк в рыбе ведает толк.
Царь Георг знает масляный торг.
Царь Онуфрий – ботинки да туфли.
Царь Федот – счетовод, но по линии соков и вод.
Царь Антип – неприемлемый тип, он спиртное приемлет.
Царь Тарас – чтобы Мастера тряс, если задремлет.
Царь Евграф – налагать на работника штраф.
А цари ведь шиты не лыком. Норовят и украсть. Не ударить бы ликом в грязь в предприятии столь великом. Да присмотрит за ними князь Освинясь. А чтоб князь не соделал чего с добром, да присмотрит за ним барон Ван-Брон. А чтоб их уберечь от соблазна – да взирают в четыре глаза герцог Герцик и граф Джераф, поощрения возжелав.
А дабы соблюдать проформ – надо Мастеру дать прокорм, чтоб помои не кисли. И про что его мысли? Несгораемый нужен ларец, никакими ключами не отворец, для особых бумаг помещения. И нужны для царей помещения. А для этого годен Макс-Емельянов дворец – двести лет как свободен. Был забыт и фанерой забит.
Так что дело ясно до йот. Граф Агрипп указ издает – звать врача, палача, живописца, пиита, открывать помещенье, какое забито, отрывать от дверей фанеру, занавесить брезентом богиню Венеру, красить в сурик полы, тронный зал разделить вроде улья да расставить столы и конторские стулья, перья выдать, которые чинятся, наливать чернила в чернильницы, вешать на стены Максины лики и Настины, и – покуда – терпение. Делать вид, как бы Мастер на месте.
Во дворце – только перьев скрипение.
А вот Мастера как бы и нет. От Аники ни слуха, ни вести. Уж царями разграфлены пухлые дести. Ходит граф аккуратно к себе в кабинет. И сидит, как бы Мастер на месте. А вот Мастера как бы и нет. Граф Джераф изгибается – предан без лести и глядит, как бы Мастер на месте. А ведь Мастера нет!
Как зелен огурец
цельно-малахитовый –
с утра до ночи дворец
занят волокитою.
От зари до зари
дело делают цари.
Ставят крестики и птички,
заполняют рапортички –
что обязан Мастер дать,
что принять и что продать.
И зевают с одури
Карлы, Павлы, Федоры,
а Людовики с Петрами
чешут спины скипетрами.
Антиохи и Титы
охают от скукоты.
От безделья окосев,
говорят величества: –