— В вас запросто можно влюбиться! — профлиртовал я, и все засмеялись. Вместе со смехом в ресторане появилась Татьяна. Али не стала дожидаться, пока ее конкурентка по красоте подсядет к нам за стол, и удалилась в чеховские кухни.
— Иван, братья, простите меня!
— Чо?
— Я сорвала вам съемку, но вы видели, какой сумасшедший! У меня муж из Питера, я в принципе была готова, что тут полно придурков! Но чтоб такой маньяк! А у нас нет охраны? Почему вот так запросто маньяк может попасть на съемочную площадку?
Татьяна допивала свой Ивана напиток, морщилась и крутила головой. Мы вдруг поняли, что Татьяна не всосала, что съемки она не сорвала, и что маньяк был свой, и что все отлично легло на пленку и...
— Блядь, она ничего не поняла. Но стоит ли ей все объяснять? Или пойти на творческий эксперимент? — Эти три мысли появились в наших трех головах, у каждого по одной, но вместе они объединили нас в трехглавого дракона, который ухмыльнулся, промолчал, вдруг раскатисто заржал, подлил даме в недопитое виски свежей текилки и выпил с ней всеми своими тремя головами.
Да, мы стали огнедышащим драконом, подлым и коварным! Красивым и жестоким! Но так было лучше, особенно для нашей Европы — Азии! В ресторан ввалилась толпа строителей в синих комбинезонах и женщина с Кустом. Строители стали пить компот и петь песню про веселых утят, на которых они быть похожими хотят. А я поймал себя на мысли, что хочу быть похожим вот на этих веселых строителей. Брат поймал Татьяну, а Ивана поймал Морфей, и он уснул.
Шоссе. Кусты. «Жигуленок».
Мать нервно делает салат из помидоров, разрывая овощи пальцами, льет в салат майонез и спирт, размешивает. Из леса раздается сиплый окрик: «Ваня! Ва-ня!» Мать что-то чувствует спиной, какое-то ритмическое дуновение ветра. Ветер усиливается. Мать перестает возиться с салатом, оборачивается, — прямо на нее смотрит девочка, точь-в-точь как с этикетки шоколада «Аленка». Девочка раскачивается на самодельных качелях, привязанных к двум сосенкам. Окрик повторяется, девочка соскакивает с качелей, убегает.
Шоссе. Лужайка. Столб.
Свидетельница, свидетель, жених и невеста сидят под столбом. Вокруг столба круг за кругом наматывают двое — мужчина в плаще, напоминающий счастливого Тома Хэнкса, и девушка на каблуках, похожая на погрустневшую Амели. Мужчина вертит в руках какой-то предмет, женщина то и дело опускается на колени перед разными углами стелы, но мужчина ее поднимает, давая понять, что это не то место, где следует преклонять колени.
СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Не, круче всего, — когда реформы денежные или валюта новая вводится! Мы с Вадиком — когда евро появились — деревнями окучивали — там люди — такие древние! Они все кормятся из огородов, а пенсии еще с царских времен копят! Мы приезжаем, типа из Собеса, — говорим, в России новые деньги вводятся — евры! Надо менять все рубли на евры! Можете в город не ездить — мы вам поменяем. Такие смешные деньги Вадик рисовал — с Кофе Ананом, с Гарри Каспаровым...