— Мы не будем ее открывать, — прервал общий ход мыслей брат. — Это Троянский конь! Не высадившись на наш Остров Свободы, враг уплыл, оставив этот страшный подарок!
— Бойтесь нанайцев... — с трудом выговорил запыхавшийся Тит и рухнул на землю от усталости и от нечеловеческого количества рома, который он пил, пока все пили водку и текилу.
К бутылке, к самому горлышку, была привязана открытка. Полезть за ней мы приказали нашему бутафору Роберту. Роберт был необычный. Во-первых, он не нашел никакую бутафорию для фильма, а во-вторых, там, где начиналось Татьянино туловище, заканчивалась голова Роберта. Такой он был необычный, наш бутафор. Он ловко запрыгнул на бутылку и взобрался по ней, как заядлый альпинист на женщину.
— Тут открытка, — проорал Роберт, доползя до пробки.
— Вот пиздодуй... Ясно, блядь, что не телеграмма!!! Читай! — крикнул Иван.
Роберт отпустил горлышко, схватился за открытку обеими руками и рухнул на землю. Второй оператор Денис навел на лежащего Роберта свою камеру. Мы подбежали к монитору.
— Приблизь, — прокричал Иван.
Нинка с хот-догом во рту и в утепленных коричневых колготках в руках сделала свое дело, — камера приблизилась к открытке, вмятой в тело Роберта, и все мы увидели, наконец, скромную надпись: «Миру Мир!».
Мы расценили это как окончательную капитуляцию, стали праздновать, обливаться шампанским, пить за героев и оплакивать Роберта. И Роберт пил вместе с нами, и освобожденные пленные, и даже официантки. Когда ресторан официально переехал из подвала в ресторан, мы решили написать три открытки в честь нашей победы. Первую открытку мы передали вместе с финнами их финскому королю; в открытке говорилось о том, что никаких территориальных претензий мы не высказываем, но водка вдоль русско-финской границы все равно будет продаваться только по предоставлении русского паспорта, в связи с чем мы рекомендуем всем финнам, желающим пить водку, принять русское подданство. Вторую открытку мы написали нашему исполнительному продюсеру Никите. В открытке говорилось о том, что мы обязуемся снять не только фильм, но и музыкальный клип к фильму. Причем абсолютно бесплатно. Сценарий клипа, работа режиссера и актеров будут оплачиваться с доходов, полученных от продажи грибов и ягод. На их собирательство мы снарядили гримерш и костюмерш во главе со Стасей, которая плакала по случаю победы и еще по своему какому-то случаю, о котором никто не знал. В открытке также говорилось, что мы обязуемся снять фильм за одну неделю! Третью открытку никто бы и не написал, если бы не Эдик. Он ее написал. Министру культуры. Эдик услышал, что пока мы снимали наш фильм, министром культуры стал человек, который симпатизирует Франции. Уж он-то точно поддержит мой фильм про Амели, — решил Эдик и написал. Написал о том, что министр культуры обязан обратить внимание, сколько мерзопакостных фильмов поддерживалось раньше государственными деньгами. Про всяких пакостников, бандитов и грязных тинейджеров. Пора положить этому конец и поддерживать фильмы про детей или про государство. Потому что именно детям строить наше государство, а государству — наших детей. Фильм про Амели как раз отражает две эти глобальные темы и послужит хорошим начинанием на пути очищения нашего кинематографа от всякой тарантиновщины, киромуратовщины и дэннибойловщины! К открытке Эдик приложил свою краткую биографию и рисунки с изображением самых эффектных трюков фильма. Так он решил замотивировать свой нескромный бюджет кинокартины. Отправив почту и попрыгав нагишом через костер, мы разошлись по номерам и заснули первым после войны мирным сном.