Киоск нежности (Алымов) - страница 6

На первую страницу
Вы не заметили, когда…
Ах, ваша туфелька тревожит
Меня, как кролика удав!
Она цветок из хрупкого фарфора…
Пред нею – страх.
Вот упадет!.. рассыпется с укором..
Я вечность бы лежал у вас в ногах!
Ах, чай из туфли вашей в будуаре,
Где вкусно дремлет голубой атлас…
Где на десу, чей шорох громче арий,
Свою судьбу проставил я до тла…
Я нищий принц, – души версальной брыжжи
Оставивши в руках судьбы легко, –
Иду от вас утонченной и рыжей,
И в сердце – стук французских каблуков…

Venenum Amorosum

1. Souvenir de volupte.
Белая туфля, хранящая хрипы агоний…
Густо покрытая ржавыми пятнами крови, –
Стоны
В алькове…
Запах бегоний…
Мукой поднятые брови.
Знаки распятий…
Терпкие звоны
В туфле атласной, изъеденной ржавчиной крови –
Хрипло сливаются в шорох порочных симфоний.
2. Vigilia.
В узкой вазе из серебра
Желтый нарцис…
Рядом – туфля
С каблуком, как Стилет, –
Высь
В которую бросил тоску поэт.
Сумерки потухают…
Потухли, –
С туфлей
До утра…
3. Утонченная месть.
Я снял с алтаря вашу туфлю атласную
Одну из тех… Помните?!.. Чей каблук тоньше змеиных жал.
И ее ароматную, когда то бурную, теперь – безстрастную –
По привычке к груди прижал…
Потом, вынул шприц… Опустил шторы…
Позвал уродливого бульдога белого как ваш живот.
Швырнул ему туфлю… На!.. И пляшущим взором
Слежу как он шелк душистый рвет.
Это ваше сердце разрывается в клочья!..
Ваше сердце – всеядное, как Ропс сам!..
Ночью –
Брошенное псам…
4. Крик.
Чувствую, начинаю ржаветь…
Гладкая сталь души покрывается бугорками,
Маленькими, неприятными, как закипевшая медь…
– Ах, почему Вы не удавили меня корсетными шнурками?! –
Моя душа была прожектором маяка на горе, в лесу…
А теперь она – клише издания de Luxe, использованное даже в провинциальной газете…
И из всего бывшего – я помню только ваши смарагдовые десу
И шнурки алыми удавами скользившие по черному корсету…

Сердце молится…

Их было две сотни, а может быть три…
Любивших
И бывших…
Дразнивших.
Забывших.
Забытых,
Зарытых,
Комичных, как бри,
Свою остроту на огне иссушивший!..
Их было так много, что сердце – не их!..
Что сердце,
Как дверца,
Из храма на паперть.
В нем – тихие звоны упавших вериг.
Душистых кокоток дотаяли лапы…
И в сердце разгула гул гулкий утих.

Рупии хрупи

Вечерний дождь

Дождь шумит, как шелка, торопливо спешащей в альков,
Нужной девушки, ждущей от страсти, молитвы и кружев…
Капли бьются в асфальт, словно звенья упавших оков,
Тише… Глуше…
Эта девушка в серый закуталась мех,
Вся нагая… нагая, как грезы…
Дождь, как нянька, колышет ее не разбившийся смех
Но текут уже слезы..

Акафист

Николаю Гущину.

Подвески в ваших ушах напоминают лампады,
Вечно горящие над иконой лица…
Следующая страница