Вот, оказывается, о какой записке мучительно думал он целый день!
Костер значительно приблизился. Вася все еще хлопотал у огня. Тогойкин хотел крикнуть, но воздержался. Чтобы крикнуть, он должен остановиться, а как только остановится — упадет, а упадет — уже не встанет…
Вдруг рассыпчатый снег под ним покачнулся, словно зыбкая болотная трясина. Он чуть было не выпустил бочонок, который прижимал к груди, как ребенка. И тут он опомнился, пришел в себя.
Он обязательно должен выйти на дорогу! Нельзя падать, не добравшись до костра или до дороги. До какой дороги? Нет здесь никакой дороги! Только до костра, только до костра! Как в плохих рассказах, в которых черт знает что происходит, а кончается благополучно. А в жизни-то, видно, все посложнее!..
И вдруг его взяла досада, и он даже начал вслух возмущаться и сердиться на самого себя:
— Хорошо бы лыжи! А не хочешь ли, скажем, машину или вездеход, а еще лучше аэросани! Как бы здорово было на аэросанях вырваться на дорогу и так это театрально повалиться… Подумай о таких же, как ты, парнях, которые идут в разведку. Да что парни, девушки, девочки… Герой!
Тогойкин несколько раз тряхнул бочонком, и шаги его стали тверже.
Вася ушел в самолет. На безмолвном белом просторе трепетал и метался маленький огонек, величиной с тетерку…
И тут из бездонного чрева мрачной тьмы вышла огромная фигура человека, с трудом обхватившего что-то большое и круглое. Человек осторожно поставил свою ношу на землю и, пристально глядя на пламя, выпрямился, пошатываясь. Обледеневший снег на его одежде начал таять. При колеблющихся отсветах пламени, сквозь быстрое мелькание густо падающего снега, казалось, что человек с головы до ног одет в чеканное серебро и оно переливается и играет огненными бликами.
Тогойкин не обратил никакого внимания на то, что кто-то неподалеку вскрикнул, что заскрипели на снегу чьи-то шаги.
— Коль-ка-а! — громко, в самое ухо, прокричал Вася и навалился на Тогойкина.
Тогойкин вздрогнул и очнулся, уже сидя на снегу.
— А это что?
— Масло… — сказал Николай, поднимаясь, и, отстранив Васю, наклонившегося к бочонку, сам схватил его обеими руками и устремился к самолету. Вася, поддерживая его под руку, пошел вместе с ним.
Закатив бочонок в самолет, парни вместе зашли туда, и Тогойкин медленно опустился на пол.
— Это — масло, — еле слышно проговорил он. — Волки… Лыжи бы… Записку…
— Мое масло? — удивился Фокин.
— Он бредит. Уложите его, — послышался голос Иванова.
«Нет… Я сейчас выйду к костру», — хотел сказать Тогойкин, но только беззвучно пошевелил губами и медленно начал валиться на бок.