— «Нехороший человек»! — не унимался Фокин.
— Человек, который так думает о других, не может быть хорошим человеком. Мне стыдно за вас, товарищ Фокин… Я бы попросил…
— А я бы попросил вас, капитан, — перебил Иванова Фокин, — я бы попросил вас, всех вас, оставить меня в покое. Дали бы мне умереть спокойно… Почему это вы все ополчились против меня? — Он вытянул в сторону Даши Сенькиной свою полную белую руку и начал пронзительно выкрикивать: — Тебя-то он наверняка не оставит. Он спасет тебя и женится на тебе. А мы?..
Судорожно всхлипывая и вздыхая от душивших его спазм, Фокин вдруг разрыдался.
Иванов помахал рукой, давая знак, чтобы все молчали.
Даша, которая готова была обжечь Фокина самыми едкими и обидными словами, вдруг почувствовала к нему острую жалость. В смятении она вскочила, не зная, что предпринять. А Катя выхватила из аптечки валерьянку, дрожащей рукой накапала на дно кружки сколько-то капель и устремилась к Фокину.
Тогойкин шел по полянке к костру. Вася негромко позвал его, но тот не оглянулся, хотя зоркие глаза Васи, конечно, отметили, как на ходу слегка дрогнули плечи Николая. Значит, слышал, но не захотел остановиться. Наверно, спешит, чтобы оживить огонь в костре. Решив вторично не окликать Тогойкина, Вася остался стоять около самолета.
Тогойкин дошел до костра, выдернул несколько палок из кучки заготовленного топлива, бросил их в огонь и направился в глубь леса.
Вася не спеша подошел к костру, так же не спеша разложил и поправил беспорядочно набросанные в огонь палки и сучья, подбросил еще, постоял, глядя на проворные языки пламени, и, кинув взгляд в ту сторону, куда ушел Николай, подумал: «И чего это он пошел, когда и так много заготовлено? Даже не останавливается, когда зовешь его».
Потом он решил было вернуться, но тут же раздумал. Неохота слушать бесконечные придирки Фокина. Хуже всякой тещи…
Губин усмехнулся, махнул здоровой рукой и присел на вязанку хвороста.
— Поуютнее захотел устроиться, — проговорил он вслух. — В глубоком тылу — живи себе, как хочешь… — Вася умолк, испытывая неловкость. Выходит так, будто он упрекает всех, кто остался в тылу. Нет, он вовсе не обо всех так думает, а о таких вот, как этот Фокин. Ведь буквально любое, даже самое прямое и честное слово он норовит понять превратно! Непременно усмотрит в нем что-нибудь плохое. А вот Иван Васильевич Иванов — тот настоящий коммунист, настоящий человек! Или Коля, Даша, Катя — настоящие комсомольские вожаки. А старик Коловоротов! Какие все они честные и упорные в своих стремлениях люди!