Тогойкина начало угнетать это напряженное молчание. Неужели они потеряли надежду на спасение? Неужели они поддались нытью Фокина? Тогда и правда плохо, хуже некуда. Это страшнее любой случайной ссоры! Нет, едва ли Иван Васильевич так легко сдался.
— А, масло! — воскликнул Тогойкин и сам удивился неожиданности своего возгласа. Ведь он тоже сидел угрюмо и молча, а тут вскочил и принялся вертеть бочонок.
Кто-то воскликнул: «Ах, да!» Кто-то произнес: «И правда!» А Вася Губин с восторгом выкрикнул: «Давай, давай!» И даже Фокин удивленно повертел головой, как бы говоря: «О чем это они?»
На одной стороне бочонка было очень четко и красиво выведено химическим карандашом: «Верх», хотя и без того было видно, где верх. Набив бочонок маслом, кто-то аккуратно приладил сверху белый кружок, вырезанный из новой фанеры.
Тогойкин сначала схватил крышку пальцами, пытаясь отодрать ее, затем несколько раз ударил кулаком, чтобы проломить.
— Как открыть? — Тогойкин остановился в нерешительности.
— Подскажите, товарищ капитан, — сказал Иванов, подождав некоторое время.
Фокин, щурясь, молча глядел на бочонок, словно вспоминал, как он открывается.
— Обруч снять с него, — послышался протяжный голос Коловоротова.
Тогойкин крепко зажал бочонок между ногами и сорвал обруч. Потом отогнул клепки, снял фанерку и, орудуя перочинным ножичком, стал раздавать людям по кусочку масла.
— Спасибо, Коля! — охотно взял свою порцию Иванов.
— Дорсобо! — поблагодарил на ломаном якутском языке Коловоротов.
— Ну, давай, давай, чего там! — Это, конечно, была Даша.
— Спасибо, брат! — пробубнил Попов.
— Благодарю вас! — Катя осветилась широкой улыбкой.
Фокин взял свой кусочек осторожно, оглядел его, будто сомневаясь в том, что это масло.
— Привет! — крикнул Вася, еще не успев получить свою долю.
Фокин с досадой думал о том, что все тут радуются, приветствуют друг друга, а о нем, чье масло едят с таким восторгом, чуть совсем не забыли. И бочонок-то открыли сами, не подождав, когда он им скажет. Все благодарят Тогойкина. Никто даже не подумал, с каким трудом он, Фокин, доставал это масло. И дали-то ему чуть ли не последнему, только перед этим шалым парнем, который вместо благодарности кричит: «Привет!»
— Коля! Подойди-ка, — тихо попросил Попов, когда кончили пить чай. Но поскольку Тогойкин не вскочил тотчас же, голос Попова приобрел повелительный тон: — Тебе я говорю, товарищ Тогойкин!
Тогойкин поднялся, а Сенькина уже успела недовольно проворчать:
— Не слышишь, что ли, тебя зовут!
Когда Тогойкин подошел к Попову, тот похлопал ладонью по полу, приглашая его сесть.