Филипок был второгодником и учился в третьем классе. Филипок — это была кличка, как его звали на самом деле, я не знала. Таких, как он, наша учительница называла «хулиган». Филипок терроризировал все младшие классы нашей школы. Он дружил с пятиклассниками, они отбирали у моих одноклассников деньги, курили за школой и время от времени кого-нибудь били. Иногда Филипок приставал ко мне — отбирал шапку и закидывал ее на дерево, пинал, если встречал на горке, и толкал на переменах. Я старалась его избегать, и обычно мне это удавалось. Я не очень его боялась, но мне было противно. Дать сдачи я не могла — силы были слишком неравны, жаловаться не имело смысла. Ну что, в самом деле, мой дедушка будет искать Филипка и говорить ему, чтобы он ко мне не приставал? Так Филипок его и послушает! К тому же это случалось редко, и я знала, что года через два Филипок оставит меня в покое: старшеклассники били только мальчишек.
Однако сейчас избежать его не было никакой возможности, оставалось надеяться, что сегодня, как это бывало довольно часто, он не обратит на меня внимания. Я покрепче прижала к себе ящик и попыталась пройти мимо. Филипок пошел следом. Я еще надеялась, что обойдется. Внезапно он толкнул меня, и я упала. Я выпустила ящик, который шлепнулся в лужу. Одна сторона намокла, но все остальное еще можно было спасти. Я встала и, не обращая внимания на Филипка, вытащила ящик из лужи. Одновременно с этим произошли два события: Филипок вырвал у меня ящик и снова кинул его в лужу, и я увидела Мелкого. Мелкий, схватив огромную палку, которую каким-то чудом смог поднять, бежал к нам. «О черт!», — подумала я в тот момент, когда Мелкий ударил Филипка по коленям. Филипок упал в лужу прямо на ящик, у него было дурацкое изумленное лицо. Мелкий стоял рядом со мной и, крепко сжимая палку, яростно смотрел на Филипка. Это была катастрофа, масштаб которой я мгновенно осознала. Сейчас Филипок запомнит, как выглядит Мелкий, о котором он до этого момента представления не имел, поскольку не обращал внимания на детсадовцев, и начнет планомерно его изводить, причем не так, как меня. Он может подстеречь его на горке и побить, причем побить серьезно. Филипок явно принадлежал к тем людям, которые изводят других просто потому, что это веселее, чем не изводить, а уж что он мог сделать с детсадовцем, который уронил его в лужу, я очень хорошо представляла.
И в тот момент, когда я это представила, меня охватила ярость.
Раньше я никогда не испытывала этого чувства. Оно было белое, слепящее и спокойное. Оно не оставляло место ничему другому. Внутри него было очень холодно и очень тихо, внутри него я знала, что делать. И я сделала это. Наклонившись к Филипку и глядя ему прямо в глаза, я очень тихо — так, чтобы не слышал Мелкий, — сказала: «Никогда не трогай этого мальчика. Если я узнаю, что ты хотя бы подошел к нему, я найду тебя и выколю тебе глаза циркулем». Филипок смотрел на меня испуганными и какими-то детскими глазами. Я не стала ждать ответа, потому что он не был мне нужен.