Продолжаем медленно идти на восток. Крицыну трудно, мешает рана. Иногда мы делаем небольшие привалы и снова пускаемся в путь.
К вечеру повстречали нескольких красноармейцев. Их часть разбита. Оставшиеся в живых разбрелись.
— Почему без оружия? — спрашиваю.
Немолодой красноармеец Гундоров с густыми отвислыми усами отвечает:
— А зачем оно, если патронов нет? Я свою винтовку, правда, приберег, да толк-то от нее какой?
— Будет толк. Мы еще повоюем.
Приказываю присоединиться к нам и действовать вместе. Вижу, наш план им по душе — лица оживились.
— С генералом как-то крепче на земле себя чувствуешь, — весело замечает Гундоров. А затем добавляет — Я проклятого германа знаю по первой империалистической.
— Ну и что о нем думаете?
— Одолеть его трудно, но можно.
— Правильно. Только панике не надо поддаваться.
— Это мы понимаем, — соглашается Гундоров. — Досадно только, что наверху у нас что-то проглядели.
Интересна психология старого солдата, понятна мне и солдатская боль. Во многом усач прав.
А Гундоров снимает пилотку, показывает на большой шрам:
— Зазубрина от немцев. Ношу с той войны. Злости на Гитлера у меня хватит.
Беседуя с бойцами, убеждаюсь, что большинство рассуждают здраво. Если в словах кого порой звучит уныние, то это не малодушие, не покорность вражеской силе, не признание поражения. Это злость, ненависть, овладевшая сердцами, а на войне она помогает!
Предлагаю бойцам немного подкрепиться, отдохнуть, а к ночи тронуться в путь.
Все, что у кого было в вещевых мешках, высыпали на плащ-палатку. Запасы скудные. Дай сейчас в три раза больше, сразу съедят. Но хотя Крицын и уверяет, что в лесу много грибов, ягод и голодать не придется, продукты решаю разделить на два раза. Путь предстоит большой, и трудно сказать, с чем еще встретимся.
Отдохнув и набравшись сил, тронулись дальше. Нас уже около тридцати человек. Медленно продвигаемся на восток. Крицыну все хуже. Он скачет на здоровой ноге, одной рукой опираясь на суковатую палку, другой на чье-либо плечо. Прошли метров пятьсот. Вижу, лицо лейтенанта покрылось испариной, но он молчит, не жалуется. Сделали небольшой привал. По рукам пошли фляги с водой. Пьем экономно.
Пока все отдыхали, один из красноармейцев срезал две ровные палки, быстро работая ножом, соорудил из них костыли. На них Крицын смог идти значительно быстрее.