— Так что повоюем вместе, — заключил Семен Константинович.
Однако повоевать вместе нам не пришлось. Вскоре командующим фронтом был назначен генерал Конев.
В один из дней он предложил мне выехать на передовой наблюдательный пункт фронта, который находился в районе Вадино. В ту пору там были сосредоточены три наши танковые бригады, одна стрелковая и одна кавалерийская дивизии. Я должен был подготовить эти войска для отражения предполагавшегося наступления противника.
На третий день моего пребывания в районе Вадино противник перешел в наступление крупными силами. Все наши попытки сдержать его натиск ни к чему не привели, и вскоре с частью подчиненных мне войск я снова попал в окружение.
Около месяца мы находились во вражеском кольце. Ценой огромных усилий 5 ноября удалось вырваться из окружения. Но и я, и мой адъютант Крицын были ранены. Годовщину Октябрьской революции пришлось встречать в одном из московских госпиталей.
Как-то мое одиночество в госпитальной палате нарушил телефонный звонок. Из Ставки сообщили, Чтобы я быстрее приезжал — для меня нашли дело.
В полночь я уже сидел в кабинете начальника Генерального штаба. За долгие годы службы в армии нам с Шапошниковым часто приходилось встречаться, и каждая встреча радовала меня. В этом замечательном человеке, всегда внутренне и внешне подтянутом, организованном, гармонично сочетались душевная красота и огромная эрудиция, высокая культура и блестящее знание военного дела.
Он был высокообразованным представителем военного командования и обладал большим личным обаянием. С первой же встречи маршал Шапошников располагал к себе. Ни занимаемый пост, ни перегруженность работой не мешали ему быть всегда одинаково ровным, общительным. Его никогда не покидало чудесное качество — умение для каждого найти доброе слово.
Вот и теперь, в этот поздний час, беседуя со мной, Борис Михайлович интересовался самочувствием, расспрашивал о семье, вспоминал события далеких двадцатых годов и наши первые встречи. Несмотря на то что в ночное время московское небо было особенно тревожным, маршал сохранял полное спокойствие. Больше того, он сумел создать атмосферу уюта, наполнить беседу теплом.
— Так вот, голубчик Иван Васильевич, — говорил Шапошников, выйдя из-за письменного стола и расхаживая по кабинету. — Дела наши очень серьезны. Враг не только не отказался от захвата Москвы, но даже усилил натиск.
Борис Михайлович взял большую указку и подошел к карте, висевшей на стене.
— Гитлер бросил в район Тулы свои отборные части, занял Ясную Поляну. Вы представляете: его вандалы посмели осквернить святая святых нашего народа — могилу Льва Николаевича Толстого, разрушают его дом, где было создано гениальное творение человеческого ума «Война и мир», грабят музей писателя, разоряют его усадьбу.