Залп быстро заглох в серой вате огромного неба. Вороны, сидевшие на стенах, даже не взлетели. Только каркнули раза два-три, чуть ли не громче стрельбы. Они привыкли к другому шуму.
Три плащ-палатки наполовину тонули в талой воде. Та, в которой лежал человек без лица, была завязана. Райке лежал посередине. Размокший сапог с остатками ноги приставили куда надо, но пока несли от церкви на бугор, он сдвинулся, съехал книзу. Никто уже не захотел его поправлять. Только с виду теперь казалось, будто Райке хочет зарыться поглубже в землю.
Они засыпали покойников мокрыми комьями. Когда могила наполнилась, осталась еще куча земли. Мюкке посмотрел на Мюллера:
– Утоптать?
– Что?
– Утоптать, господин лейтенант. Могилу. Тогда можно насыпать поверх оставшуюся землю и придавить камнями. От лис и волков.
– Они сюда не сунутся. Могила достаточно глубокая. К тому же… – Мюллер подумал, что лисам и волкам и без того хватит пищи, не понадобится им раскапывать могилы. – Ерунда. С чего вы взяли?
– Такое случалось.
Мюкке без всякого выражения смотрел на Мюллера. Очередной наивный болван, думал он. Офицерами всегда становятся не те. А те, настоящие, погибают. Как Райке. Мюллер покачал головой:
– Сделайте из оставшейся земли холмик. Вполне к месту будет. И воткните в головах крест.
– Слушаюсь, господин лейтенант.
Мюллер дал роте команду строиться и возвращаться в расположение. Командовал он громче, чем надо. Никак не мог отделаться от ощущения, что старики не принимают его всерьез.
Да так оно и было. Зауэр, Иммерман и Гребер сделали из остатков земли холмик.
– Таким манером крест долго не простоит, – сказал Зауэр. – Земля слишком рыхлая.
– Ясное дело.
– И трех дней не простоит.
– Ты что, родственник Райке? – спросил Иммерман.
– Заткнись! Он был хороший малый. Что ты в этом понимаешь!
– Будем втыкать крест или нет? – спросил Гребер.
Иммерман обернулся.
– А-а, отпускник. Спешит!
– А ты бы не спешил, да? – спросил Зауэр.
– Мне отпуска не дадут, ты же прекрасно знаешь, навозник.
– А то. Потому что ты бы не вернулся.
– Может, и вернулся бы.
Зауэр сплюнул.
Иммерман презрительно хохотнул:
– Может, даже добровольно попросился бы обратно.
– Да, может быть. Никогда ведь неизвестно, что у тебя на уме. Ты много чего рассказать можешь. Кто знает, какие у тебя секреты.
Зауэр поднял крест. Продольная рейка внизу была заострена. Он воткнул ее в землю и несколько раз пристукнул лопатой. Острие вошло глубоко в землю.
– Вот увидишь… – сказал он Греберу. – Трех дней не простоит.
– Три дня – долгий срок, – отозвался Иммерман. – Дам тебе совет, Зауэр. Через три дня снег на кладбище так осядет, что можно будет подойти. Принеси оттуда каменный крест и поставь тут. Тогда твоя верноподданная душа угомонится.