По дороге от дома Дрессировщика в город Горняков я вложил две доступные единицы вторичных характеристик в восприятие. Сила, ловкость и выносливость на фоне восприятия выглядели не просто отстающими, а второгодками. У меня еле рука повернулась отдать очередные звенья в восприятие, но соблазн — поднять основную характеристику до двадцати единиц — пересилил. Теперь структура материи выглядела так:
Сила 6, Ловкость 6, Выносливость 6, Восприятие 20, Интеллект 10.
И ведь я давно мог подкачать себя по физухе, сделаться сильнее, быстрее и выносливее. Вдобавок к бордовой материи трех десятков физических характеристик я бы точно не проиграл Киму в сражении. Вот только в первую очередь я преследовал цель.
Если я сумею раздобыть пулю из мешанки и зарядить её в подходящее ружьё, то только восприятие поможет выбрать подходящий момент и сделать правильный выстрел с расстояния в пару километров. Тем не менее слив такого количество улучшителей в восприятие принёс и свои плоды.
Я словно открыл для себя новую способность и научился смотреть на материю под другим углом. Теперь я не только быстро разбирал светящееся в груди пятно на структуру и выделял основные звенья, чтобы понять направленности силы того или иного человека, но и видел прежде закрытые для меня детали. К примеру, по толщине звеньев и соединениям вторичных связей я мог определить возраст материи, а значит и возраст человека. Вдобавок, беглый взгляд позволял быстро и точно найти бреши в материи — связи, которые не успели восстановиться, или те, что были заведомо слабыми. Двадцать единиц восприятия разложили передо мной материю Стекловара Микки, словно клеточную структуру микроорганизма под микроскопом. Я смотрел на неё и вздрагивал от ужаса.
Энергетический червь оставил в структуре необратимые повреждения. Материя литейщика была рваной, покорёженной, кривой. Многие из звеньев были обесцвечены навсегда, в их стенках зияли дыры или бреши от выпавших осколков. Энергия в материи распределялась неравномерно и делилась на две части. Одну побольше — основную, и другую — маленькую, которая походила на город-спутник на пути в столицу.
Сомневаюсь, что набор светящихся палок, соединений и пересечений мог бы повергнуть людей в шок. Обычных нет, но того, кто хоть немного в этом разбирался — ещё как.
От одного вида этой бесформенной и убогой каракатицы по телу пошла дрожь. Пускай литейщик и выглядел, как бомжара и пьяница, но уважать его стоило лишь за то, что ему пришлось пережить.
Мне потребовалось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от его материи, но новая волна переживаний захлестнула, когда я присмотрелся к его лицу. За густой бородой и длинными грязными волосами я не сразу рассмотрел шрамы. Десятки мелких прорезей, подобно тоннелям, что оставляют в песке черви, усыпали лоб, щёки и шею. Полагаю, такими отметинами было испещрено всё его тело. Возможно, именно поэтому он не часто снимал рабочий комбинезон, чтобы лишний раз не будоражить воспоминания.