Я не осмелился использовать несовершенное зелье, которые снизило бы мои характеристики силы и выносливости. Зелье на увеличение скрытности было совершенным, но из-за того малым по длительности. За пятнадцать минут я истратил все три флакона и успешно пережил четыре сигнала сирены. Дважды неподалёку от меня пробегали одарённые, и дважды я оставался незамеченным.
С первого подземного уровня спустился на второй. Вся моя концентрация почти всегда находилась в восприятии, и я был почти уверен, что почую врага прежде, чем тот почует меня. Впрочем, то, что другие участники не умеют готовить зелья, не означает, что они не принесли их с собой.
Первая стычка случилась неподалёку от просторного помещения, похожего на столовую. Я долго сидел за ящиком для биологических отходов и наконец решился пойти дальше, тогда-то меня и швырнуло сквозь бетонную стену.
Перекатываюсь через голову и вскакиваю на ноги, сквозь пылевую завесу вламывается громила с кувалдой. Оранжевая материя, развитие в силу и выносливость. Он выше меня на полторы головы, шире в плечах и смотрит, словно озверевший бык. Кувалда пляшет в его руках, будто трость не тяжелее зонтика. Бьёт размашистый в голову, прямой в живот, с разворота абы куда. Слишком агрессивно настроен…
Подныриваю под удар и пробиваю в пах гибким концом сложенного хвата. Здоровяк подкашивается, но тут же разгибается и снова берётся за кувалду. С одарёнными такой дешёвый фокус не пройдёт, его материя в миг заблокировала боль, которая мешала поединку. Впрочем, я своего добился. Пробил два раза по корпусу, оставив на материи онемевшее пятно. Заметил ли здоровяк, что его кувалда потяжелела?
Ухожу за спину и подпрыгиваю, глядя как подо мной взбугривается бетон, здоровяк сносит его кувалдой, будто песочный берег. Откатываюсь в сторону, прикладываю дубиной по лицу. Этот удар серьёзнее. Одарённый опускается на правую ногу, я обегаю его за спину и бью в висок с другой стороны. На первый взгляд кажется, что мой удар — ему ни по чём, но проходит время и здоровяк медленно заваливается на бок рядом с проделанной бороздой. Впрочем, это ещё не конец. Он пытается выпрыгнуть со спины на ноги, но забывает про ослабленную материю и валится обратно. Перекатывается на бок, однако я возвращаю его на лопатки, придавив ступнёй. Бью обратной стороной хвата в солнечное сплетение. Хрустит грудная клетка, занимает дыхание, но это лишь малая часть повреждений — излишки того, что не приняла в себя материя. Его структура разваливается на две части, рассоединяется не по звеньям, а врётся, будто прогнивший кусок ткани, и чернеет прямо на глазах. Я быстро ухожу из столовой. Здоровяк ещё дышит, но через тридцать секунд сирена уведомляет о его смерти.